Царь горы - стр. 14
– Ты часто повторяешь, что от крови устают, – напомнила Клаудия.
– Да, устают. Но не все. – Александр жестко усмехнулся. – Борис не устал.
– Оставь Бориса Захару, – тихо сказала девушка.
Бруджа внимательно посмотрел на дочь.
– Захар не устал?
Клаудия опустила глаза, соединила руки и хрустнула пальцами:
– Устал. Очень устал.
– Но? – с легким нажимом поинтересовался барон.
– Но он сделает все, что должен. Захар понимает, что другого пути нет.
Объединить семью, вернуть вампирам былое величие! Над этой задачей бился Бруджа со времен Раскола. Искал возможности, вступал в союзы, создавал Колоду Судьбы, но… До сих пор его усилия ни к чему не приводили. Не верь никому! Именно этот лозунг, а не абстрактный – «Свобода!» – был главным в Саббат. Каждый может оказаться предателем, каждый может ударить в спину. За что? Чтобы выслужиться перед Темным Двором и уйти в сытую рабскую жизнь. Чтобы отнять твою женщину. Чтобы занять твою территорию, потому что чем меньше останется масанов, тем больше вероятность того, что шпионы Тайного Города не унюхают тебя и не направят в район карателей. Не верь никому! Свобода завела Саббат в тупик. Превратила масанов в крыс, заставила прятаться от всех, заставила опасаться братьев.
Но они считали себя свободными. И гордились этим.
И каждый масан Тайного Города хоть раз в жизни, но задумывался над тем, что он – раб.
А еще они устали убивать друг друга.
И Бруджа принял Захара. Принял и выслушал, хотя еще сто лет назад с удовольствием бы отправил епископа Треми на солнце. Бруджа пережил идеи Раскола. Бруджа понял, что находится в тупике, и решил вырываться.
Но его смущало, что из тупика придется выбираться рука об руку со злейшим врагом. С комиссаром Темного Двора.
– Направляя к нам епископа Треми, – продолжила Клаудия, – Сантьяга преследовал свои цели. Но Захар не марионетка.
– Если все пойдет так, как запланировано, Захар обретет большую власть.
– Он не предаст, – твердо ответила девушка.
– Хотел бы я разделить твою уверенность.
– Я – Глаза Спящего, – с неожиданным высокомерием бросила Клаудия и поднялась на ноги. – Ты забыл?
– В первую очередь ты женщина. Влюбленная женщина.
– В первую очередь я твоя дочь.
– Когда речь идет о любви, такие нюансы легко забываются.
Клаудия холодно усмехнулась, а затем размахнулась и бросила бокал в стену. Звон разбитого хрусталя привлек внимание барона. Александр перевел взгляд на появившееся на шелке пятно и вздохнул:
– Я хотел напомнить, что не следует терять голову.
– Я – Глаза Спящего, – повторила Клаудия.
– В таком случае, я хотел бы услышать точный прогноз.
– Начни что-нибудь делать, – огрызнулась девушка. – Тогда будущее станет яснее.
Бруджа легко поднялся с дивана – усталости как не бывало, сделал несколько шагов к выходу из комнаты и, не глядя на дочь, произнес:
– Сегодня я буду звонить Густаву.
Усадьба «Rosewood Hill», выстроенная неподалеку от Лондона в начале девятнадцатого века, так и не приобрела статус замка и в реестрах значилась как обыкновенное поместье. В действительности же все знали, что будь хозяева усадьбы более настойчивыми, а главное – более щедрыми, то уже через несколько месяцев они бы жили в настоящем родовом гнезде, в колыбели, так сказать, подлинной английской аристократии. Но владельцев «Rosewood Hill» сложившееся положение устраивало. К тому же скромный статус поместья уберег его и от многочисленных туристов, жаждущих изучить простые дома простых английских помещиков, и от многочисленных обществ по спасению старинных замков, исторического наследия, культурного достояния, национальной гордости и прочего груза имперского прошлого. Разумеется, ревностные хранители английских традиций в лице старых дев и отставных военных неоднократно пытались проникнуть в «Rosewood Hill», дабы удостовериться, что к викторианским стенам относятся с должным почтением. Но, несмотря на внушительные размеры: двести акров земли, парк, пастбища, лес и два искусственных озера, поместье охранялось не хуже Букингемского дворца, и плечистые охранники имели приказ с незваными гостями не церемониться. Старых дев и отставных военных грузили в специально приобретенный для этих целей микроавтобус и вежливо отправляли в ближайшую деревушку, до которой, надо отметить, было почти двенадцать миль.