Царь горы - стр. 48

– Подожди её, Витенька, отдохни, а я – в сад… Отец там всё лето живёт: работы сейчас – невпроворот. То вскопать, то полить, то прополоть… А я вот туда-сюда мотаюсь… Вы с Симочкой, если надумаете, так завтра с утра приезжайте…

Тёща уехала. А Борисов, пошатавшись по квартире, от нечего делать включил телевизор.

На экране замаячило лицо моложавого партийного лидера со сползающей на лоб тёмной отметиной, за которую он в народе получил прозвище «Мишка-меченый».

Генсек длинно и бестолково вещал, «гыкая», наподобие Вани Редчича:

– Товарищи, перестройка и гласность – это в первую очередь значит начать с себя… Нельзя замалчивать наши недостатки, надо смотреть правде в глаза…

«Миша, не гони волну…» – Борисов у телевизора задремал и проспал довольно долго.

Его разбудил звонок в дверь. На пороге стояла Серафима.

– Здравствуй, Сима. – Он попытался её обнять.

Она отстранилась:

– Здравствуй. А где мама?

– В сад уехала…

– Значит, ты вернулся?

– Вернулся. – Диалог разворачивался по принципу плохой мелодрамы.

Серафима плюхнула сумку с продуктами на трюмо:

– Ты загорел и похудел.

Она за прошедший год изменилась: лицо приобрело строгое выражение, свойственное всем школьным педагогам, и волосы стала убирать наверх, скручивая их в шишку. Борисову Серафима вдруг напомнила школьного завуча Нину Алексеевну – только пенсне со шнурочком не хватает… Это сравнение неожиданно развеселило его, и он отозвался бодро и жизнерадостно:

– Я в отличной спортивной форме… В академию поступил!

– Поздравляю, – устало вздохнула она.

Тут Борисов и выпалил главное:

– Я ведь приехал за тобой, Сима. Поедем в Москву! Начнём всё сначала…

Она отвернулась к трюмо, поправила волосы:

– Нет, Витя, я не поеду… – Глаза её в зеркале ничего не выражали.

Возникла пауза, во время которой на трюмо, звонко жужжа, прилетела чёрная муха, уселась на зеркальную поверхность и поползла по отражению Серафимы.

«Хорошо хоть не таракан…» – Борисов обрёл вдруг ту душевную лёгкость, которой ему так не хватало.

– Может быть, позже приедешь? – спросил он непонятно зачем.

Она ловко прихлопнула муху газетой:

– Нет, не приеду. Я подаю на развод.

– Когда? – Он вдруг понял, что рад такому ответу.

– Да хоть завтра.

– У тебя кто-то есть? – с усмешкой поинтересовался он. – Если есть, тогда понятно… Была без радости любовь, разлука будет без печали!

Она посмотрела на него неожиданно зло:

– Нет у меня никого! Но это не важно. Главное, что я тебя видеть не хочу. Понятно?

Прощаясь с ней, Борисов попросил:

– Серафима, не подавай пока на развод, а то меня из академии попрут… Помнишь, как Леночка любила с разбега бросаться мне на шею: «Папочка, когда я вырасту, стану твоей женой…»? Потерпи немного ради памяти о ней…

Лицо Серафимы при упоминании о Леночке исказила болезненная гримаса. Она посмотрела на него с презрением:

– Ты, Борисов, страшный человек! Хоть когда-нибудь ты можешь не думать о карьере?

…Через полгода, уже учась в академии, он получил от Серафимы письмо, в котором она просила написать заявление о том, что он не возражает против развода. Это заявление необходимо для суда, чтобы развод состоялся без его участия: «Нас быстро разведут, ведь несовершеннолетних детей у нас нет!»

«У нас с тобой не только детей нет, но и ничего общего…» – подумал он и написал в Шадринск, что против развода не возражает.