Царь горы - стр. 19
Всегда улыбчивый, ясноглазый, он, как «лампочка Ильича», излучал вокруг себя позитивную энергию. Именно Коля выступал инициатором ярких пионерских и комсомольских дел. Где бы он ни появлялся, сразу все взгляды обращались к нему, всё приходило в движение, начиналась бурная деятельность, затевалась игра, слышались смех и шутки… Одним словом, рядом с Колей Царедворцевым жизнь бурлила и кипела, становилась интересной и целеустремлённой.
– Будем ставить пьесу по книге «Тимур и его команда»! – как-то предложил Царедворцев. И тут же учитель русского языка и литературы Надежда Петровна согласилась стать режиссёром спектакля, а от желающих играть роли тимуровцев и хулиганов из шайки Квакина отбою не было. Даже второгодник Щуплов захотел сыграть роль злодея Фигуры, который в конце пьесы должен был исправиться… Коля, конечно, взялся за роль Тимура.
И репетиции, и сам спектакль прошли на «ура», и всех его участников, в том числе и Борисова, сыгравшего малозаметную и невыразительную роль Колокольчикова, директор школы наградил грамотами.
Коля Царедворцев, подобно главному герою пьесы, был бесстрашным и рисковым вожаком – не боялся, в случае чего, отступить от общепринятых правил.
Однажды объявили конкурс среди школ района по сбору металлолома. Тут же Царедворцев созвал совет дружины.
– Мы должны победить во что бы то ни стало! – провозгласил он. – Какие будут предложения?
– Посмотрим возле гаражей, там старые и ржавые запчасти выбрасывают… – сказал Борисов.
– Хорошо. Какие ещё идеи?
– Надо пройтись по частному сектору, – подала голос Валя Кунгурова, – там на помойках много всякого железа валяется.
– Молодец, Валентина, – похвалил Царедворцев. – Организуешь девчонок и – вперёд! А мы. – Он окинул взором ребят… – Мы пойдём другим путём!
Так называлась картина, висящая в кабинете истории, где был изображён молодой Владимир Ульянов, будущий Ленин, рядом с матерью Марией Александровной, плачущей по казнённому царём сыну Александру. Ленин уже тогда понял, что надо делать революцию!
В чём состоял «другой путь» Царедворцева, стало ясно позднее.
– Вот что, Витька, – сказал Царедворцев, когда заседание совета дружины закончилось и они вышли из школы, – ходить по дворовым помойкам и собирать старые чайники и ржавые рамы от велосипедов – дело бесперспективное. Так никогда не победим! Надо лезть на металлургический комбинат!
– Как это – лезть? Там же охрана… – оторопел Борисов. – Ну, залезем, и что?
– Чудак-человек! На комбинате есть свалка металлолома… Чего там только нет! – Царедворцев мечтательно закатил глаза. – Рельсы, колодки для вагонных пар, трубы разного диаметра – словом, всё, что пойдёт на переплавку…
– А ты откуда знаешь?
– Я у отца много раз бывал, когда он заместителем директора работал…
– Так что же мы, воровать будем? – Борисов представил предстоящую вылазку и поёжился.
– Почему сразу – «воровать»? Мы вынесем то, что на комбинате годами лежит без дела! Сдадим металлолом! И он обратно на тот же ЧМК приедет. Только теперь уже прямо в доменную печь!
Убеждённость Царедворцева обезоруживала.
Вечером следующего дня они отправились на разведку.
Высокий бетонный забор сверху был перевит колючей проволокой и казался неприступным. Но Царедворцев и впрямь всё на комбинате знал. Он привёл Борисова к хорошо замаскированной, небольшой дыре в заборе. Протиснувшись в неё, они оказались на территории комбината.