Calendar Girl. Всё имеет цену - стр. 3
Поджав губы, я обдумала его слова. Может, в этом и был резон.
– Имеет, но в твоих устах это звучит как-то по-уродски.
Мейсон откинул голову и расхохотался.
Этот звук громом раскатился по салону лимузина и разрядил атмосферу. Если я буду слышать его смех каждый день, возможно, предстоящий месяц окажется не таким уж гадким. Мейсон облизнул губы, и чувствительное местечко у меня между бедер, все еще не забывшее, как приятно касание мужских губ к напряженной плоти, вновь отозвалось легкой пульсацией. Сидеть, девочка! Мне так и хотелось отчитать свое либидо. С нашего с Уэсом сексуального пиршества две недели назад я была на взводе, озабочена, как сам дьявол, и без малейшей надежды на разрядку. А теперь, когда оказалось, что мой нынешний клиент никоим образом не должен пополнить список потенциальных любовников, я с огорчением начала понимать, что весь месяц мне придется предаваться воздержанию заодно с ним. Прикольно… нет.
– Ладно, не возражаю. Думаю, теперь нам надо больше узнать друг о друге. Расскажешь мне о себе?
Он обхватил рукой одно свое крупное, обтянутое джинсами колено и уставился в окно.
– Рассказывать особо нечего. Я из ирландской семьи. Папа работает мусорщиком, хотя я говорил ему, что он вполне может отдыхать от работы до конца своих дней. Но он не хочет. Слишком гордый.
– Судя по всему, он достойный человек.
В отличие от моего собственного папаши. Ну, технически говоря, это не совсем верно. Мой папа пытался. Но под давлением обстоятельств и после такого удара, как уход моей матери, сбился с пути. Не уверена, что на свете есть человек, и в самом деле способный справиться с потерей любви всей своей жизни.
Мейсон улыбнулся, обнажив белоснежные и по большей части ровные зубы. Его верхний клык был чуть кривоват – ровно настолько, чтобы придать улыбке своеобразие.
– Мой папа лучший, и все еще дает жару. Но работает слишком много. Как и всегда, чтобы обеспечить меня и моих братьев.
– А сколько у тебя братьев? – спросила я, искренне заинтересовавшись этим оборотом беседы.
Прихлебывая шампанское, он поднял вверх три пальца.
– Все мои братья чокнутые ублюдки, но я их об’жаю, – сказал он с сильным бостонским акцентом.
Ах, эти чертовы сексуальные акценты. Проклятье, сложно будет не прибрать его к рукам, если он вдруг окажется славным парнем.
Сузив глаза, Мейсон взглянул на меня, и взгляд его потемнел.
– Они просто в восторг придут от того, что я в любой момент могу вдуть такой симпатичной попке.
И снова он включил морального урода. Я покачала головой и медленно, глубоко вздохнула.
– Ладно, трое братьев. Младших, старших?
– Все младше. Брейдену двадцать один, Коннору девятнадцать, а моему малышу Шону семнадцать, и он еще не окончил школу.
Подавшись вперед, я поставила пустой бокал на подставку.
– Ничего себе, четверо мальчиков.
Мейсон кивнул.
– Ага. Брейден работает барменом, а днем ходит в государственный колледж. Обрюхатил девчонку, не успев кончить школу.
Я передернулась.
– Сучка оставила ему ребенка и свалила.
Я отвесила челюсть и громко ахнула. Как женщина может бросить собственную плоть и кровь? С другой стороны, моя мать сделала то же самое. И все же у меня кровь в жилах вскипела, когда я услышала, что это произошло и с другим ребенком.
– Так что Брей живет с папой и со своей дочкой Элеанор.