Бывший. Перезагрузка - стр. 23
Тарелка. На ней вилка и нож. Продетый между ее зубцами.
Ну конечно! Я поняла, что хотел сказать пленник и мое тело на миг онемело. Ноги приросли к полу, а сердце парализовало.
Приборы на тарелке светились серебристым блеском, показывая мне место, на котором Даррен и сейчас видит меня в своей жизни.
Обслуга! Вот кто я в его глазах!
Капелька злости просочилась в кровь и вывела меня из оцепенения. В висках запульсировало, щеки кольнули миллионы невидимых иголок. Цинизм Даррена словно раздул тлеющие внутри меня угли, и они, прожигая все мысли и чувства, грозилась устроить катастрофу, в которой могу погибнуть я сама.
«Если я сейчас выдам себя, никому от этого лучше не станет! — не иначе как чудом пробилась в голову здравая мысль. — И вообще, кто я: профессионал или девочка-неумеха, как считает Даррен?»
Дразнилка пронзила сердце щемящей болью, но сработала на ура. Я облизнула пересохшие губы и вернула разуму контроль над ситуацией.
Я отвела взгляд от тарелки, компоновка приборов на которой ясно давала понять, что еда Даррену не понравилась. И что он посмел это мне высказать, словно я официантка.
— Идем, покажу ванную, — бесцветным тоном позвала я, изо всех сил стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. И не расплакаться.
Поэтому торопливо повернулась к нему спиной и направилась в коридор. Полубегом дошла до ванной комнаты и, смотря себе под ноги, застыла с краю от открытой двери.
Когда за Дарреном закрылась дверь и до моих ушей долетел шум воды, на непослушных ногах, больше напоминающих ходули, я добрела до стены и прислонилась к ее холодной поверхности.
Зябкие щупальца холода пробрались под кожу, добрались до вен и растеклись по капиллярам. Все тело задрожало, а ноги стали подкашиваться, словно я выпила несколько бокалов вина.
Я закрыла глаза и попыталась понять, что чувствую. И могу ли я надеяться на безразличие?
И опять я была готова засмеяться над собой: легкая провокация со стороны Даррена — и меня трясет как осиновый листок, а я рассчитываю не чувствовать к нему ничего.
Старик Ингрем много раз повторял мне, что, когда речь заходит о Даррене, я бодрюсь сверх меры. И что моя бравада может сыграть против меня.
Так что же за эмоции продолжают тянуть меня в водоворот? Я прислушалась.
Старик оказался прав: до безразличия мне слишком далеко. Сейчас мне горько. Больно. И обидно. Как и тогда, два года назад.
Но есть нечто новенькое: мне хочется отыграться.
Я ухватила выворачивающую меня наизнанку обиду и попыталась завести себя еще сильнее. Больше всего на свете я сейчас хотела, чтобы меня затопило ненавистью. Чтобы я смогла порадоваться его провалу и утешиться, глядя на положение, в которое Даррен попал. И чтобы у меня не проявилось и капли сочувствия к нему.
Острый кол из обиды и невыплаканных слез пронзил насквозь. Мне и в самом деле стало еще больнее. Накручивать себя я всегда умела сверх меры, спасибо «счастливому детству» на задворках Андромеды. А вот ненависти к Даррену не прибавилось.
Шум воды смолк, и в коридоре повисла отрезвляющая тишина. Минута, и щелчок внутренней задвижки отразился от стен. Дверь распахнулась, и, благоухая ароматом моего геля для душа, в клубах пара и все в том же синем халате Даррен вышел в коридор.
Я уставилась на его волосы. Темные, влажные, с мелкими капельками воды на кончиках. Окинула настороженным взглядом порозовевшее после горячей воды лицо. Теперь оно ничем не напоминало восковую маску, которую я увидела в салоне своей малютки. Но синяки под глазами никуда не исчезли, а на шее появилось нечто новенькое: алая полукруглая отметина. Мое воображение дорисовало, откуда она могла взяться, и я с трудом сглотнула.