Бывший. Мы будем счастливы без тебя - стр. 39

Катя неловко улыбается вежливой, но абсолютно сухой улыбкой и поднимает руку, приветствуя меня.

Машинально киваю и опускаю взгляд на Надю.

Бесполезно искать сходство со мной, потому что дочь Кати похожа только на нее саму, просто маленькая копия. Моего ничего. Жадно вглядываюсь в девочку. Может, я что-то упустил? Проглядел? Родинку какую-то или родимое пятно?

Ведь вроде такие вещи передаются от родителя к ребенку.

Ага. Аллергия тоже.

Достаю из кармана телефон. Руки трясутся, как у алкаша, хотя я не пил ни грамма. Гуглю.

Буквы скачут перед глазами, как заведенные.

Статей на тему аллергии и наследственности просто море, но везде пишут примерно одно и то же: если есть аллергические заболевания у одного родителя, то у ребенка аллергия разовьется с вероятностью от двадцати пяти до пятидесяти процентов.

У Кати нет аллергии на клубнику, я помню, как она лопала ягоды, привезенные ее бабушкой из деревни.

В голове гул.

Компания Кати и Фила больше не смотрит на меня.

Филипп сидит на корточках перед Надей и что-то говорит ей со слишком сладкой улыбкой, но девочка не ведется, смотрит на него исподлобья.

Неконтролируемо внутри поднимается волна агрессии, неадекватной ревности.

Что, если она моя дочь?

Но ведь Катя наплела мне про разовый перепих с кем-то. Могла она пойти на это? Черт его знает, на что способна обиженная и брошенная девушка.

Напрямую подойду — не скажет, снова начнет втирать свою версию. Может, это и правда, но…

А если нет?

Отворачиваюсь от этой компании, хватаюсь за стол, с силой зажмуриваю глаза, пытаясь унять волну ярости.

Я не слышу музыки, гул голосов остался где-то позади, сейчас в ушах лишь шум сердцебиения.

— С вам все в порядке? — подходит один из коллег отца.

— Да. Спасибо, все хорошо, — бросаю и ухожу к выходу для рабочих.

Тут, на улице, в темноте, я приваливаюсь к стене у мусорных баков.

Чувства разом обостряются, начинают давить, душить.

Раньше я думал, что тяжелее быть не может. Считал, что предел достигнут. Но сейчас я понимаю, что нихрена — может быть больнее во сто крат.

Если она моя дочь, это меняет все. Абсолютно, блин, все.

Неожиданно я осознаю, что сама мысль о том, что у меня может быть дочь, вкупе со всей прочей растерянностью, дает четкое понимание: я никогда в жизни не откажусь от нее.

У курящего рядом официанта стреляю сигарету. Может, хоть так посветлеет в мозгу?

Кое-как собираюсь, возвращаюсь в ресторан.

Сканирую зал, который забит по большей части врачами. Тут бывшие одногруппники отца, коллеги из предыдущих мест работы и кое-кто из нашей больницы.

Хирург, гинеколог, узист, анестезиолог, аллерголог…

Светлана Юрьевна, кажется, так ее зовут. Женщина стоит в кругу других гостей и смеется, что-то обсуждая.

— Добрый вечер, дамы, — буквально врываюсь в их компанию.

Они испуганно округляют глаза, явно считая меня несколько не в себе.

— Светлана Юрьевна, я украду вас на пару минут, — бесцеремонно тяну ее в сторону.

Она что-то пытается сказать, но мне плевать.

— Скажите, это правда, что аллергия передается от родителей к детям?

— О чем ты? — моргает несколько раз, собираясь с мыслями. — Аллергия на что?

— Клубника.

— Пищевая аллергия часто передается от родителей детям. Вернее, по наследству передаются не клинические проявления аллергии, а предрасположенность к ней. Однако наличие наследственной предрасположенности не означает неизбежность болезни.