Бывший. Мы будем счастливы без тебя - стр. 35

— Все хорошо, отец, — говорю привычно-монотонно. — Все хорошо.

20. Глава 20

Катя

— Мне не нравится, что ты общаешься с Тимуром и тем более ездишь куда-то с ним, — Филипп ходит по моей спальне из угла в угол.

— Это было всего раз и вряд ли повторится, — отвечаю спокойно, стараясь не повышать голос, потому что такими темпами легко уйти в скандал.

Филипп подходит ко мне вплотную, разворачивает к себе за плечи и смотрит в глаза, будто пытаясь загипнотизировать.

— Ты должна была отказаться.

Веду плечом, сбрасывая руки Фила, и отхожу к зеркалу. Беру пудру, взмахиваю кисточкой, заканчивая макияж.

— Мама попросила нас помочь. С какой стати я должна была отказываться?

— Твоя мать… — цедит, собираясь с мыслями.

Резко поворачиваюсь и дергаю подбородком:

— Давай. Договаривай! Что там про мою мать?

Пусть только попробует хоть слово плохое в адрес мамы сказать.

Филипп, видя мой боевой настрой, сдается и поднимает руки, показывая, что безоружен.

— Я хотел сказать, Ольге стоило подумать о том, что вам может быть некомфортно вместе в одной машине, да еще и путь неблизкий. Вообще-то, Тимур мог сам съездить за великом.

— Филипп, у него нет машины. Сама бы я не засунула велосипед в багажник, только намучилась бы.

— Ты могла дождаться меня, — говорит назидательно.

— Черт! Это была не моя идея! Меня попросили о помощи, сколько раз повторять?! — бью ладонью по столу, на котором выставлена косметика, и она тут же падает.

Фил тянет носом воздух:

— Знаешь, ты стала слишком нервной после того, как вернулся твой брат.

— Может, это связано не с его возвращением, а с тем, что ты ежедневно пытаешься меня в чем-то уличить?

За эти пару недель мы ссорились раз пять, не меньше. И каждый повод каким-то образом был связан с Тимуром.

— Согласись, причины для беспокойства у меня есть, — говорит назидательно.

Мои брови медленно ползут вверх.

— Это какие, напомни? Я ни словом, ни делом не дала тебе усомниться в своей верности. То, что я иногда общаюсь с Тимуром, также объяснимо. Он сын Ярослава. Конечно, я буду видеться с ним, даже разговаривать, и впредь.

— Я не про это, Катя, — Филипп подходит ко мне и кладет руку на плечо, сжимает его. — Ты любила своего брата. И спала с ним.

Кровь отливает от лица. Конечно, Филипп знает. Он видел воочию мои страдания, и не нужно много ума, чтобы догадаться, с чем — вернее, с кем — они были связаны.

Но раньше эту тему мы всегда обходили стороной. Филипп делал вид, что ничего не знает, а я — что ничего не было. Всех это устраивало.

— Тимур мне не брат, — произношу сквозь зубы. — И да, я любила Тимура. Упивалась этой безответной любовью, а он растаптывал меня раз за разом. Я хорошо помню уроки, которые он преподал мне. Но вот какое дело, Филипп: чем больше ты пытаешься задеть по этому поводу, тем сильнее мне хочется закрыться от тебя.

Отхожу от Фила, иду к шкафу и достаю платье.

— Я ревную, Катя, — он подходит со спины, оплетает меня руками за талию, кладет подбородок на мое плечо. — Я неистово тебя ревную к нему. И это сводит меня с ума.

Накрываю его руку своей скорее чисто механическим жестом.

— Я с тобой, Филипп. Неважно, что было между мной и Тимуром, это в прошлом.

Насмешливый голосок внутри пищит противно: ну и лгунишка же ты, Катя.

Ирония в том, что Филипп прекрасно знает, что я вру, выдавая желаемое за действительное.