Бывший. Мы будем счастливы без тебя - стр. 17

Доказать отцовство Тимура просто — достаточно взять на анализ его волос или слюну. Быстро и безболезненно.

Возможно, стоит сказать правду.

Сказать как есть: Тимур, я знаю, что ты не хотел ребенка. Что тебе не нужен был ни он, ни семья в целом. И я даже послушала тебя. Но через шесть недель узнала, что таблетка не помогла и я беременна. Если бы ты был дома, уверена, ты бы потянул меня на аборт — ты ведь говорил, тебе не нужен ни ребенок, ни семья.

Но ты уехал, и я родила, наплевав на твои желания и нежелания.

Тебя я не ждала, потому что тебя, по сути, и не было в нашей жизни. Ты мог не вернуться вовсе…

В панике я придумала псевдоисторию о том, что у меня был случайный секс с одногруппником, который отказался от ребенка, и скормила эту историю своей матери и твоему отцу.

Через шесть лет ты вернулся и едва ли не с порога заявил, мол, как же классно, что у тебя нет ни детей, ни семьи, что тебе это не нужно, потому что ты можешь уехать в любой момент.

И не вернуться.

Правду говорить легко и приятно — так сказал Иешуа на допросе у Понтия Пилата.

Но на самом деле, порой правду сказать невозможно.

Тимур может не проникнуться Надей. Уехать, хладнокровно оставив ее.

Я не могу допустить подобного для своей дочери. Я не могу так поступить с ней и с ее чувствами.

В этом мире каждый человек делает свой выбор. Тимур выбирает одинокую жизнь, а я спокойствие свое и дочери.

— Катя.

— Она не твоя, — выпаливаю. — Ясно, Тимур? Надя не твоя дочь.

— Когда у нее день рождения?

Поднимаю брови и смотрю на Тимура шокированно.

— И что тебе это даст? — складываю руки на груди. — Можно подумать, ты помнишь, когда мы спали в последний раз.

— Думаешь, мне будет сложно узнать, когда родилась твоя дочь?

— Пятнадцатого ноября! — выпаливаю. — И она не твоя!

Выдыхаю. Эмоции накалены до предела, и с этим надо что-то делать, иначе, когда мы вернемся домой, все поймут, что между нами что-то произошло.

— Она не твоя, Тимур. Я пила при тебе таблетку, помнишь?

Вахтин взглядом прожигает во мне дыру.

— Именно поэтому я и не пойму, какого черта происходит, ведь я видел все собственными глазами.

— Тебе рассказать, как это произошло? — хлопаю ресницами, как дурочка. — Ну слушай: ты уехал, а я пошла на свидание с другим и перепихнулась с ним. Прямо на первом свидании.

Замолкаю. Слежу за реакцией Тимура, но… ее нет.

Он просто смотрит на меня, как мог бы смотреть на столб.

— Я переспала с другим, а потом узнала, что беременна.

Тимур, как замороженный, не сводит взгляда с меня.

— Где ее отец? Это Филипп?

— Что? — поднимаю брови. — Нет. Филипп был уже после.

— Кто ее отец?

Отворачиваюсь.

— Один мудак, которому не нужен был ребенок, — поворачиваюсь обратно и смотрю в глаза Тимура: — Так что я сделала собственный выбор и оставила ребенка. Еще вопросы?

Тимур медленно надвигается на меня, а я отступаю, пока, наконец, не касаюсь спиной кирпичной стены.

Вахтин ставит руки по обеим сторонам от моего лица, наклоняется так, что я чувствую ненавязчивый запах парфюма вперемешку с его собственным.

— Если ты мне врешь… — обдает меня своим дыханием, и по шее у меня бегут мурашки.

— Ты меня задушишь, я помню. Дальше.

Тимур убирает руки, и я понимаю, что только сейчас делаю вдох.

— Если твои вопросы закончились, то мне тоже есть что сказать тебе, — складываю руки на груди и поднимаю подбородок. — Если еще раз напугаешь Надю — клянусь, я отравлю тебя, Вахтин. Не смей пугать мою дочь!