Бывший босс - стр. 10

Нажав кнопку смыва, я саркастично усмехаюсь. Пока ты, придурок, ей какао таскал и на ладошки дышал, чтобы не мерзли.

Помыв руки, я выхожу в коридор и от неожиданности вздрагиваю. Маша стоит на том же месте и выжидающе смотрит на меня.

– Как думаешь, я хорошо выгляжу или лучше заехать переодеться? – она вытягивает шею, пробегаясь пальцами по краю юбки. – Я собиралась второпях и теперь думаю, что цвет рубашки плохо гармонирует с юбкой.

Мой взгляд приземляется ей на грудь, а затем на колени, наполовину прикрытыми юбкой. Потом снова на грудь.

Очнись, долбоеб, – рявкает внутренний голос. – Ты же директор агентства недвижимости, а не педик-стилист. Скажи что-то на директорском и прекращай пялиться.

– Всем плевать, как ты выглядишь, так что никаких переодеваний, – буркаю я. – Иди за мной. Клиента нельзя заставлять ждать.

Не проронив больше ни слова, Маша семенит за мной по коридору. Я шагаю очень быстро, чтобы у нее не было возможности увидеть мое перекошенное лицо. Я и сам не понимаю, почему в ее присутствии превращаюсь в не блещущего интеллектом хама.

– Как мне нравится твоя машина, – Маша восторженно тыкается носом в боковую панель из алькантары и глубоко вдыхает. – Пахнет Сашиными сапогами.

– Сомнительный комплимент.

– Сапогами от Гуччи, – с улыбкой поясняет она. – А что это за марка?

– Тесла, – буркаю я, никак не в силах подобрать для общения с ней нейтральный тон.

– О, этот тот, у которого мощность шестьсот восемьдесят лошадиных сил и запас хода на пятьсот восемьдесят километров?

От удивления я так резко давлю на тормоз, что сам едва не ударяюсь носом в лобовое. А это-то откуда ей известно? Маша и механика – такие же несовместимые вещи, как правда и телевизионные новости.

– Понятия не имею, откуда у меня эта информация, – поясняет она еще до того, как я успеваю задать вопрос. – Говорят, мозг как губка, впитывает все подряд и в нужный момент достает.

Пробурчав «хм-м», я прибавляю радио и сосредотачиваю взгляд на дороге, чтобы ненароком не отвлекаться на ее задравшуюся юбку. Встреча с клиентом Маши назначена в ресторане на другом конце города. Ради трехсот тысяч приходится расстараться.

– Можно я окно открою? – Не дожидаясь ответа, она опускает стекло и просовывает в него ладонь. – О-о! Это же наша песня, Тимур, помнишь? Прибавь, пожалуйста!

Из колонок действительно звучит хит четырехлетней давности, под который мы с ней катались вечерами. Она так и называла ее: «Наша песня». Я в английском мало понимаю, но Маша рассказывала, что это песня о большой и единственной любви. Ну, вот как после этого не считать ее стервой?

– Не помню такую, – вру я, но громкость все же прибавляю.

И почти сразу же жалею об этом, потому что она начинает подпевать. Даже удивительно, что имея настолько мелодичный голос, можно так фальшиво петь. Словно пытают хомяка током.

– Я обожаю петь, – сообщает она во время длинного проигрыша. – Я даже хотела поступать в Джуллиард, чтобы стать певицей, но папа отговорил. У меня ведь неплохие данные, как считаешь?

Самооценка Маши – это то, к чему должен стремиться каждый. Она раздражает меня настолько, что порой восхищает.

– Твой папа был абсолютно прав, – безжалостно подтверждаю я.

Ее сияющий детский взгляд моментально находит меня.

– Да? А почему?

– Потому что… – Я откашливаюсь, потому что слова «Ты поешь отвратительно», застряли в горле и никак не желают выходить. – Короче…