Бывшие. Я всё ещё люблю - стр. 3

– Почему мне?

– Никогда бы не подумала, что в юные годы вас кликали «Димедролом».

– Демидролом, – машинально поправляю Машеньку. – Я, действительно, знал Еву раньше. Жили в соседних домах.

– Выглядит старше вас, – Машенька придирчиво разглядывает пациентку.

– Это я её старше… Постой, а почему эта зеленовласая кикимора так просто скинула ребёнка и уехала?

– Не только ребёнка, – вздыхает Машенька. – Утром подвезли вещи Колесниковой и клетку с тигрёнком. Стоят в приёмном. Насрал уже.

– Дурной сон какой-то. – Закатываю глаза. – Тоже мне велели передать?

– Ну не мне же! – Машенька, ещё вчера имевшая на меня виды, смотрит как на чумного. – У меня смена заканчивается. У вас, кстати, тоже. Советую решить вопрос, пока Серафима Андреевна не нарисовалась. Понедельник, как-никак. Вы же знаете её отношение к лихим кобелирующим личностям

Серафима Андреевна – заведующая отделением, ненавидит мужчин по личным причинам. Поэтому я лишь приятное исключение в отделении, по просьбе моей матушки – они подруги детства.

– Я не кобелирующая личность! – Щёки будто кислотой обожгли.

– Если вы объясните ей, почему бродячий цирк подбросил вам ребёнка, буду аплодировать стоя. Этой барышне, – Машенька кивает на Еву, – вы вряд ли в ближайшие часы понадобитесь. Займитесь ребёнком, зверёнком и вообще… Не подставьте нас с этим табором.

В коллективе дисциплина ого-го. Понимаю Машеньку. В маленьком приморском городке репутация дороже золота.

– Как её зовут?

– Катя вроде.

– Хорошо! – Выхожу из палаты и пытаюсь уместить в голове Еву, тигрёнка и девочку, чьё свидетельство о рождении жжёт мне бедро почище раскалённого железа.

– Привет! – Словно ясно солнышко сидит на диване в ординаторской. Девчушка, закутанная в одеяло, сжимает в руках мою чашку с фото лемура. – Мама норм?

– Норм! – обвожу взглядом коллег, переодевающихся после смены.

– Поехали домой, – ощущаю себя полным идиотом. – Там и поговорим.

– Баламут любит козлячье молоко! – Малышка сползает с дивана и руками приглаживает длинные вихры. – У вас тут рынок недалеко есть. Ты на тачиле?

– У меня есть машина, – аккуратно поправляю я, снимая халат.

– Дивно! Слушай, так лопать охота, – соскакивает Катя с дивана. – Давай ещё в мак заедем, по чизу тяпнем?

– Давай, – соглашаюсь и незаметно щипаю себя за ухо. – И молока где-нибудь надоим.

Светка, медсестра с которой у нас было всё и без обязательств, пишет телефон на бумаге:

– Здесь есть и молоко, и всё, что любят тигрята.

– Спасибо, милая! – подхватываю Катю на руки и выхожу с ней из кабинета.

– Мы к маме? – она испуганно оглядывается, слушая мои гулкие шаги в пустынном коридоре.

– Мы к папе! – несложно было прикинуть дату рождения и дату сношения. Первого для Евы и самого лучшего для меня.

Это произошло в подвале на моей куртке. Ева спасала очередных котят там, а я – её. Не знаю, как и почему это случилось именно тогда. Я пришёл домой к Еве, а её мать сказала, что она в подвале. Очередная подопечная Евы подкинула котят.

Спустился вниз, замок открыт. Ева сидела поверх своего пуховика и по всему подвалу разносился запах куриного бульона. Пять котят довольно мурчали возле длинных и стройных ног. Она была так прекрасна и невинна, что я не сдержался. Раньше я даже не решался лишний раз заговорить с Евой о плотской любви, а тут во мне проснулись демоны. Я, первый отличник и спортивная надежда института, набросился на двоечницу Колесникову, и дальше случилось страшное и очень приятное…