Бывшие. Я тебя отпускаю - стр. 29

Сразу едем смотреть. Останавливаюсь на первом же варианте — однушка в сталинке. Квартира не первой свежести, но все чистое и аккуратное.

— Почему цена такая невысокая? — спрашиваю риелтора.

— Дело в том, что она сдается на короткий срок. Хозяин этой квартиры живет в соседней, через стенку. Он планирует снести стену и объединить обе квартиры. Строительная бригада сможет приступить к работе лишь через четыре месяца, поэтому хозяин сдает ее за небольшие деньги, но на короткий срок. Но вам же это подходит? — выгибает бровь.

— Именно это мне и подходит, — хмыкаю довольно. — Дешево и ненадолго. Скажите, а что за хозяин? Не будет он наведываться сюда ежедневно?

Ага. Знаем мы таких хозяев — церберами следят за квартирантами, заваливаются без предупреждения и днем, и ночью.

— За это не переживайте. Абсолютно адекватный мужчина.

Подписываемся, и я лечу домой. Красота! Хоть пой.

— Сашка! Саш! — залетаю в квартиру Елены Михалны.

Сын выходит из кухни, поедая пирожок.

— Ну какой я Сашка, мамань? — демонстративно закатывает глаза. — Я Алекс!

Разуваюсь и подхожу к сыну:

— Так! А это что? — киваю на пирожок.

— Ну ма-а-а! — стонет.

— Ладно, ешь, — киваю. — Но не переусердствуй.

Из кухни выглядывает бабушка:

— Что за крик?

— Мы переезжаем! — произношу торжественно.

Матильда Адамовна хмурится.

— Я сняла квартиру, тут недалеко, кстати. Так что, Сашк, тебе будет удобно добираться в школу, — на моем лице широкая и довольная улыбка. — Бабуль, там небольшая однушка, так что…

— Мотя останется у меня, Ингуль, — встревает соседка. — Да, Моть?

— Угу, — кивает бабушка, не сводя с меня взгляда.

— Ма-ам, — тянет Алекс. — А что насчет моего обучения?

Хмурится, на его лице досада, перемешанная с необъяснимой виной.

Подхожу к сыну, целую его в висок:

— Я перевела деньги за год.

Сашкины глаза распахиваются:

— Серьезно?! Ты не шутишь?!

— Да какие уж тут шутки.

— Но откуда деньги? — удивляется.

Отмахиваюсь как можно беспечнее.

— Продала кое-что из своих старинных драгоценностей.

Гордость, например.

— Так что, Сань, собирайся. Мы переезжаем.

Сашка убегает к нам в квартиру, чтобы начать сбор вещей, а бабушка вытягивает меня на балкон, разглядывает пристально и прикуривает сигарету:

— Откуда деньги, Инга? Это как-то связано с тем, что ты не ночевала дома?

Бабушка у меня такая… смысла врать нет. Да и не хочу я этого, не заслужила она вранья.

— Будем считать, что отец Сани внес вклад в его счастливое будущее, — именно поэтому я выдаю ей полуправду.

Матильда Адамовна затягивается и выдыхает мне в лицо сигаретный дым.

— Ох, Инга… добегаешься, девочка.

— Это было взаимовыгодное и краткосрочное сотрудничество, бабуль.

— Неужто простила его? — спрашивает с сомнением.

— А он не просил прощения, бабуль. Как можно простить того, кто не раскаивается?

— Но деньги же он на сына дал? — продавливает.

— На сына. Да не совсем на сына, — говорю чуть тише: — Наверняка он даже не задумывался о том, оставила я ребенка или нет.

— В рожу бы ему плюнуть, — фыркает бабушка. — Это ж надо… почти тринадцать лет пацан без отца растет… А все из-за чего? Из-за того, что кто-то что-то сказал?

Что тут ответить? Вздыхаю.

— Ну бог с ним, допустим, поверил, молодой был, кровь горячая, все понимаю. Но потом-то мозг включиться должен?

— Мне кажется, он просто вычеркнул меня из своей жизни, и все.