Бывшие. Опасная беременность - стр. 25

– Он что-то обсуждал с генетиком!
– Результат пришел хороший или плохой?
– Хороший.
– Значит, все. Не нервничай!
Какое-то время собираясь с мыслями.
Что-то во всей этой ситуации не так. Дело даже не в том, что Ян от меня что-то скрывает. Не понимаю, не могу нащупать то зерно, которое не дает покоя!
Горский что-то скрывает и это – большее, чем простой анализ.
Результаты и впрямь немного успокоили. Тем более, Герман прав. Если бы там было что-то не так, меня бы уже исследовали с головы до ног. Странно только, что Ян так печется обо мне и беременности, и при этом не верит что ребенок его. А он слишком логичный и расчетливый человек для этого.
Может, я угадала?
И Горский уже понимает, что ребенок его, просто упорствует. А ведь так и есть... Это все одновременно произошло. Разворот на сто восемьдесят, хотя Горский не склонен метаться между решениями, как флюгер на ветру.
Мне он сказал, что свадьба отменяется.
А вот Герман уверен, что состоится по графику. Ян ведет себя так, словно я продолжаю быть его невестой.
И произошло это после первого неудачного анализа.
Хотя для результатов теста на отцовство вроде как еще рано. Эти результаты еще не готовы.
– Герман, скажи... Ян чем-то болеет?
– Что? Болеет? – Герман не отвлекается от дороги, но в голосе изумление. – Он самый здоровый человек из всех, кого я знал. Не помню, чтобы он вообще болел.
– А кто-то из его семьи? Ты знал его родителей?
– Не уверен, что должен с тобой об этом говорить.
– Но ты что-то знаешь?
– Я никого не знал из его прошлого, пока мы не встретились на приисках. Но слышал, что Ян пробыл в детдоме какое-то время. И я тебе этого не говорил.
Киваю, такое откровение Ян мог ляпнуть только по пьяни и очень близкому.
Удивительно, что не убрал потом, как свидетеля. И он нам обоим головы оторвет, если узнает об этом разговоре.
Лучше заняться делом, сосредоточиться на Илоне.
К врачу я заеду сама и позже.
– Как ты ее нашел?
– Не я.
Жду продолжения, но Герман молчит.
– Не уверен, что стоит рассказывать такие вещи, ты в положении.
– Рассказывай!
– Ее выбросили из машины за городом. Избитую и изнасилованную. Нашли случайные прохожие и вызвали скорую помощь.
– О боже, – закрываю рот рукой.
– Это было не самое страшное, что с ней произошло.
Машина сворачивает к госпиталю. О ней некому позаботиться: Илона попала в муниципальную больницу. И где же ее хваленый щедрый новый друг? Хотя после такой истории он, скорее всего, испарился. Мужчины в таких случаях всегда испаряются. Стоит только девушке утратить часть красоты и сексуальности.
– Корнилова куда поступила? – слышу его голос, когда вхожу вслед за ним.
Я думала, нас откажутся пропускать, но Герман решил вопрос быстро. Через несколько минут нас ведут по коридору к ее палате.
Это так напоминает смерть моей сестры Татьяны, что не по себе.
Мы не были близки, но она растила Марка первый год.
Было больно, когда я ее потеряла.
Может быть, из-за этих воспоминаний вхожу в палату с выражением сочувствия на лице, хотя Илона, мягко говоря, этого не заслуживает.
Смотрю на маленькое тело под одеялом.
Герман многое не рассказал. Я сама догадалась, когда увидела.
Она лежит с закрытыми глазами, укрытая до шеи.
Бледная, словно обескровленная.
Лицо в ссадинах и в синяках. Они уже начали выцветать – били ее как минимум несколько дней подряд. Левая рука выглядывает из-под одеяла. На тыльной стороне ожоги от сигарет. От идеального маникюра остались обломки ногтей с черной каймой глубоко под ними. Словно Илона ползла по грязи, пытаясь скрыться.