Бывшие. Неудобная жена - стр. 12
Когда в кабинет вволокли бесформенную и слабо сопротивляющуюся тушу, специально отошёл к окну, чтобы не сорваться. Олег был знатно избит, и судя по безвольно повисшей руке, ещё и поломан.
На меня он вскинул взгляд, абсолютно не отражающий страха или вины. Смотрел в упор, немного по-звериному, но без злобы. Скорее с детским недоумением.
– За что? – прохрипел он, не дожидаясь моей реплики, а я поджал губы и медленно пошёл к нему, старательно контролируя эмоции и сбившееся дыхание.
Мужчину поставили на колени посреди кабинета, а вокруг столпилась охрана. Я понимал, что они защищают его от меня, а не наоборот. Вопрос от бывшего шофера немного выбил из колеи, но отступать я не собирался.
Подойдя ближе, присел на корточки и, оглядев разбитое лицо, глухо поинтересовался:
– Я мало тебе платил? Может, обращался недостойно?
– К чему эти вопросы? – хмыкнул Олег и, скривившись от боли, прорычал: – Меня всё устраивало. Ты был хорошим начальником. И справедливым, – на этих словах парень посмотрел в упор и, оскалившись, продемонстрировал окровавленные зубы, с издёвкой дополнив: – И тупостью никогда не отличался. До недавних пор…
Один из охранников молча шагнул ближе и ударил парня по рёбрам. Тот охнул и, склонившись вперёд, прохрипел:
– И только что это подтвердил.
– Если тебе дорога жизнь, используй наш разговор с пользой, – посоветовал я и, сделав знак охране, отошёл, сел в кресло и добавил: – У тебя пять минут. Я слушаю.
– Да что говорить-то? – чертыхнувшись, проскулил Олег и, вскинув на меня неподдельно злой взгляд, рявкнул: – Хоть подсказку дай?
– Ника где?! – взревел я, предусмотрительно вцепившись в подлокотники. Аж пальцы побелели, но рвать глотку я ему не кинулся.
– Да господь с тобой, какая к чёрту Ника? – выпучив глаза, проблеял Олег, а потом, охнув, уставился в пространство перед собой. Поджал разбитые губы и, нахмурившись, забормотал: – Ах вот оно что. Неспроста, значит, меня отослали.
– Что значит отослали? – прорычал я и, подавшись вперёд, потребовал: – Всё рассказывай. С момента моего отъезда. И не вздумай хоть что-то утаить или соврать.
– Да на хрен надо, – выругался он и, затравленно оглядевшись, попросил: – Дай сигарету, а то пришибёшь ни за что, а я…
Мой взгляд сработал быстрее бесхитростной просьбы. Олегу дали стул, а на разделяющем нас журнальном столике появилась пузатая пепельница и пачка сигарет. Зажигалку ему не дали, один из парней помог прикурить и остался стоять рядом.
– Ты когда улетел, я два дня бездельем маялся, – сделав пару жадных затяжек, начал Олег. Зашипел от боли в разбитой губе и, вскинув на меня взгляд, продолжил: – Пришёл к хозяйке. Ну то есть к вашей мамаше, попросил пару дней отгулов.
– Зачем? – рыкнул я, а он устало усмехнулся.
– Так и у меня семья есть. Отец, мать, сестра младшая, – он развёл руками, будто извиняясь за перечисленные богатства и, помрачнев, поделился: – У мамки моей сердце шалить начало, а в больницу всё не шла. Я и решил съездить, навестить, денег подкинуть, к врачу свозить.
– Допустим, – буркнул я и, потянувшись к пачке, тоже закурил.
– Ваша маменька меня аж на неделю отпустила. Сказала, всё равно особо делать нечего, а потом… – стряхнув столбик пепла, Олег оглянулся на притихших ребят и, пожав плечами, дополнил: – Они вот лучше знают.