Бывшие. (не)фиктивная жена. - стр. 28

— Конечно, быстрее, — смеюсь я, гладя его по голове. — У тебя всегда самые лучшие машинки.

— А ещё, — шепчет он заговорщицки, поднимаясь на цыпочки, — у неё светятся гласа!

— Ты хотел сказать — фары, малыш, — мягко поправляет Матвей, но Лёва уже мчится дальше, в сторону эскалатора, громко визжа:

— Мама! Матей! Певый на вех!

— Вот же шустрик, — вздыхает Матвей, и мы вдвоём устремляемся за ним.

Мы долго гуляем: Лёва кидает монетки в фонтан, дразнит игрушечного тигра в витрине и умудряется уговорить Матвея прокатиться с ним на мини-карусели. Я смотрю на них и чувствую, как внутри всё медленно оттаивает. Этот вечер — почти нормальная жизнь. Почти счастье.

— Мам, я хосю кусить. Сильно-сильно! Животик у меня лубчит. Свусай!

Он поднимает футболку и прислоняет ладошку к животу, потом драматично сообщает:

— Видишь? Он говолит «пливет!»

— Срочно кормить малыша, — говорит Матвей с серьёзным лицом, поднимая Лёву на руки. — А то живот начнёт взывать к общественности.

Мы заходим в ресторан, где детская комната прямо внутри зала — за стеклянной стеной. Лёва моментально бросается туда, пообещав вести себя хорошо. Мы с Матвеем выбираем столик недалеко от комнаты, заказываем еду, и я впервые за весь день позволяю себе расслабиться.

Но ощущение покоя длится недолго.

Через несколько минут я замечаю, что у меня неприятно покалывает в затылке. Странное ощущение. Словно кто-то смотрит. Не просто смотрит, а наблюдает. Пристально. Невыносимо тихо.

Оглядываюсь.

Сначала никого не вижу. Но взгляд цепляется за столик чуть в стороне. Два мужчины, один из них явно мне знаком — Антон. Второго я узнаю через пару секунд — Пакуль, потому что он тоже оборачивается в мою сторону. Оба сидят с кофе и каким-то мясом на доске….

Черт черт…

И в этот самый момент из игровой комнаты с криком:

— Мамаааа! Я пить хосю! — несётся Лёва. Он летит ко мне, размахивая руками, и практически врезается мне в колени. Я подхватываю его, обнимаю, и чувствую, как за моей спиной сгущается атмосфера. Я это понимаю потому что начинает гореть между лопаток и ладони потеть начинают…

Лёва берёт стакан и шумно делает глоток:

— Ооой, как вкуснооо… Мам, а это мне тозе можно пить? — он показывает на бокал с безалкогольной сангрией у меня.

— Нет, зайчик, это мамино. Только взрослым. Там лед.

— Ну ладно. А ты потом дашь один виноглад?

Я смеюсь, гладя его по голове, но внутренне будто застываю. Не могу не чувствовать взглядов за спиной.

Я пытаюсь глубоко вдохнуть и хоть немного успокоиться, но в груди уже вовсю бушует паника. Сердце стучит с такой силой, что пульсирует даже в висках. Лёва рядом что-то весело рассказывает Матвею, махая ложкой и показывая на игрушку, которую только что выбрал, а я не могу отвести взгляда от столика, за которым сидят Антон и Пакуль.

Антон явно что-то говорит Пакулю, быстро, резко, практически не скрывая эмоций, а тот хмурится и внимательно смотрит в мою сторону. Их взгляды тяжёлые и пристальные, пронизывают меня насквозь.

Чёрт. Чёрт-чёрт-чёрт.

Я чувствую, как внутри всё леденеет. Всё моё тщательно выстроенное спокойствие рушится в один миг. Они увидели Лёву, они явно поняли — или почти поняли. Теперь вопрос только в том, как скоро они расскажут об этом Марку.

Сердце гулко ухает в груди от этой мысли. Я не готова к этому разговору, не готова к тому, чтобы Марк хоть что-то узнал о Лёве.