Бывшие. Мне не больно - стр. 39

— Давай-давай, остынет, — и подмигивает.

Быстро моргаю, сгоняя непрошеные слезы, и выпиваю. Разом опрокидываю в себя рюмку и выдыхаю.

— Хороша? — глаза загораются.

— Еще как! — внутри начинает согревать, и я даже улыбаюсь. Ну хоть что-то.

Пока я поедаю свой поздний обед, бабуля постоянно щебечет. Рассказывает о всех последних новостях, о политике, соседях и подругах. Слушаю ее голос и постепенно расслабляюсь, растягивая губы в улыбке. Вот теперь я дома. Хорошо-то как.

Бабушка окутывает теплом, как одеялом, грея мою задубевшую душу. Про меня не спрашивает: как-то не принято у нас, да и бабушка знает, что, когда я захочу, сама все расскажу.

Мама закончила на огороде, но так и не зашла в дом.

— Она к соседке, наверное, пошла. Та обещала поделиться семенами, — беспечно отмахивается бабуля, и я киваю.

Да-да, конечно. За семенами, ведь это очень важно. Семена — это хорошо.

— Ладно, иди отдыхать, бабуль! — выпроваживаю ту с кухни. — Я тут сама приберусь.

Бабушка, вместо того чтобы уйти, подходит ко мне и проводит руками по моей рыжей шевелюре. Я знаю, от кого у меня эти волосы. От моего непутевого отца. Мать в порыве злости даже кидала мне это в качестве претензии. Сама она всегда была светловолосой, как и бабуля.

— Ты прости ее, внученька, — просит жалостливо. — Она не ведает, что творит.

Зажмуриваюсь.

Бабушка целует тонкими губами мою щеку и уходит. Поднимаю веки и выпускаю из-под них горячие капли.

24. Глава 22. Всюду серые лица, а я уже успел влюбиться

Слава

— Дим, ты мне брат или где вообще? Кто, кроме тебя, поможет? — меня пробирает злость.

— Славян, я ж тебе вроде ясно донес: не знает Соня ничего.

Слышу возню на заднем фоне в телефонной трубке, которую прижимаю к уху, и тяну сигаретный дым.

— Дай мне, я поговорю с ним, — слышу голос Сони.

Снова шелест, и девушка брата говорит:

— Слав, привет!

— Привет. Порадуй меня чем-нибудь, — охота завыть в полный голос.

— Я правда не знаю, куда она поехала. Вернее, знаю, что к матери на дачу. А где находится эта самая дача — представления не имею, понимаешь? Вчера утром она забрала у меня телефон, попросила ее не терять. Сказала, что ей надо проветрить голову, да и с родными, как я поняла, она давно не виделась.

— Черт, — тру переносицу.

— Ты пробовал ей дозвониться? — в голосе Сони слышна досада.

— Конечно. И писал, и звонил. Абонент недоступен.

— Я не знаю чем тебе еще помочь, Слав. Правда, — тихий расстроенный вздох.

— Ладно, Сонь. Прости, что потревожил, и спасибо тебе. Дальше я сам.

— Удачи, Слав…

Отключаюсь.

После перелета меня вырубило совсем рано. Помню, около четырех часов дня мы уснули в обнимку. А проснулся в восемь утра я один. Она сбежала от меня. Позвонила с моего телефона подруге, отправилась к ней и забрала свои вещи. Теперь ее телефон недоступен, а в квартире пусто.

Меня не покидает стойкое ощущение потери. Уж больно неожиданно Таня исчезла. Мне дико не хватает рыжей. По сути, мы никто друг другу, но я не вижу своего будущего без нее. Сложно объяснить, как это работает и в какой момент тумблер перещелкнулся. Будь моя воля — я бы закинул ее к себе на плечо и закрыл в своей квартире. Есть что-то в том, как кавказские мужики воруют женщин, чтобы после жениться на них.

Сейчас бы мне не помешало нечто подобное, но с Таней так нельзя. У нас не тот случай, поэтому будь добр, Слава, вдохни пыль из-под колес и займи место на коврике в ожидании, когда вернется хозяйка.