Бывшие. Дурман - стр. 39
***
Мы покидаем ресторан. Такси подъезжает быстро. Лева открывает дверь передо мной, а сам забирается вперед.
— Лев, а ты разве не со мной?
— Мариш, я не хочу тебя стеснять, еще испачкаю твою одежду кровью, а у тебя сын, мало ли… испугается.
Я согласно киваю. Сашка очень впечатлительный, но, наверное, все же не до такой степени, чтобы испугаться каких-то мелких пятен.
— Не думаю… И потом, может, нам вызвать врача.
— Маленький мой, я, конечно, люблю заботу, но мне еще дома объясняться, почему такой симпатичный дяденька, как я, с разбитой мордой, да еще из-за женщины… — Левка откровенно смеется и потирает ушибленный лоб ладонью. — Поэтому я просто тебя высажу у дома, а дальше к себе.
Дома я оказываюсь через тридцать минут. Тамара Владимировна давно меня ждет.
— Как Саша? — с порога спрашиваю у женщины.
— Мариночка, не переживай, в целом все прекрасно, но…
Я вижу, что ей есть что мне сказать, но Тамару Владимировну одолевают сомнения.
— Говорите, я не обижусь, — ободряюще похлопываю женщину по плечу и скидываю туфли с уставших ног, а затем и кардиган летит в шкаф.
— Мариночка, мальчик у тебя очень хороший, но он не по годам взрослый, и это мешает ему.
— С чего вы взяли? — с легким недоумением смотрю на Тамару Владимировну. — Саше нравится ходить в детский сад, воспитатели всегда его хвалят…
— Мариночка, как давно ты говорила ему нет?
Я теряюсь и даже зависаю на минуту. Отправляю себя в прошлое и перебираю все события с того момента, как сын начал говорить — понятно и сложными предложениями. Не хочется этого признавать, но все рекомендации психологов на моем ребенке не работают, сплошное отрицание и неподчинение. Как бы я себя ни вела и что бы ни говорила.
— Не говорила…
— Сейчас ему пять, — продолжает женщина и тянет меня за руку на кухню, предлагая свежезаваренный чай. — А дальше как ты собираешься справляться?
— Справляться? — переспрашиваю и внутренне ежусь от ее вопроса. — Что вы хотите этим сказать?
Вопрос кажется нетактичным и очень личным, а главное — почему-то никого не интересует, как я одна вытягивала все это время…
— Мне кажется, все просто — жить дальше и продолжать делать все то, что не дало мне упасть на самое дно! — я гордо вскидываю голову.
Тамара Владимировна улыбается и смотрит на меня с нежностью. А я вспоминаю, что в классе бабули не могло быть злых учеников, это не про нее совсем. И, немного смягчившись, отвечаю:
— Я понимаю, о чем вы… Но как же быть, деньги должен кто-то зарабатывать?!
Нужно признать, что за работой и домашним хозяйством я часто стала ощущать, что упускаю что-то действительно важное… Например, общение с сыном. Но он ведь уже взрослый! Может и поиграть, и посмотреть мультики, а я в это время успеваю работать, готовить еду… И все время надеюсь, надеюсь на то, что нахождение сына в детском саду и общение с ровесниками хоть как-то компенсируют недостачу нашего личного.
— Должен! — утвердительно кивает Тамара Владимировна, разливая чай по кружкам. — А что его отец, он вам как-то помогает? Ты прости, Мариночка, что лезу. Мне просто больно видеть, как ты рвешься и мальчик страдает.
— Он не страдает, — не соглашаюсь, но в душе я давно стала ощущать, что именно так и происходит.
— Нам, взрослым, часто кажется, что детям нужно лишь одно: игрушки, хорошая одежда, сытый стол. И, с одной стороны, все так, а с другой — среди прочего благополучия возникают неприятные ситуации. Ты не думала бывшего напрячь с алиментами?