Бывшие - стр. 8
– Пап, ну о чем ты сейчас говоришь? Он же… холеный весь такой, надменный. А еще смотрит на всех, как на грязь. Я таких людей стараюсь обходить стороной. Как говорится, не трогай говно оно и…
– А каким еще должен быть человек нашего круга? – Усмехается папа. – Иные не выживают. Слабых сожрут и не подавятся, а Кайл… он не допустит такого.
– Он здесь не нужен, – продолжаю бунтовать. – Я справлюсь сама.
– Нужен и это не обсуждается, – отцовский тон мигом остужается на пару градусов.– Это мое решение, которое тебе придется принять. Ты – моя главная награда в этой жизни. Но и бизнес я воспринимаю как свое детище, которое я люблю и в которое я вложил всю душу.
Папа на долю секунды мрачнеет, подбирая слова и я, начинаю понимать, что разговор принимает неожиданные обороты. Тревожно наблюдаю за его передвижениями по кабинету и, дождавшись, когда он сядет за стол, подаюсь вперед:
– Пап, что происходит? Почему у меня такое ощущение, будто ты не смотришь в будущее, а уже сейчас налаживаешь подстраховку?
– Потому что будущего у меня не так уж много, – печально отзывается он.
– Сколько? – ошеломленно выдыхаю и чувствую болезненный спазм в груди.– Сколько?!
– Пару-тройку лет, может, больше. Врачи делают все возможное в плане лечения, но все мы понимаем, что организм не молод и все зависит только от того, насколько хватит его выдержки.
Вскакиваю на ноги и отворачиваюсь к нему спиной. В глазах беспощадно жжет от слез, но хуже всего, что я не могу сделать вдох. Слишком остро, слишком больно внутри. А я не должна показывать этого, я ведь сильная… Вся выдержка рассыпается к чертям сразу же, как только папа обнимает меня. И я реву белугой в его объятиях, как ревела последний раз в детстве, когда сломала руку и не смогла из-за этого накостылять противному Майклу из соседнего дома.
– Тише, девочка моя, не плачь. Такова закономерность этой жизни, ты ведь и сама понимаешь. Одно поколение всегда будет сменяться другим. Поверь, моя жизнь уже насыщенна до предела, так что я ни о чем не жалею. И то, что я страхую тебя… просто прими это, как мою последнюю волю, хорошо? Мне будет спокойней уходить, если я буду знать, что самые дорогие вещи моему сердцу будут в надежных руках.
Отстраняюсь и впервые вижу слезы в его глазах. Тихие и едва заметные, какими и полагается быть слезам мужчины. И это поражает меня еще больше. Даже сейчас не я его утешаю или подбадриваю, а он меня. Мой герой, насколько же ты сильный.
– И еще, – он нежно заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо, – поддержи маму.
Эти слова действуют на меня лучше пощечины и отрезвляют в считанные секунды. Слезы мгновенно высыхают сами, а в голосе появляется неприкрытая злость:
– Она ведь знала с самого начала, ведь так?
– Кристи, она в первую очередь моя жена и она обязана о таком знать одной из первых.
– А я твоя дочь! Которая, уж поверь, переживает о тебе намного больше, чем она! Что она делает сейчас? – Мечусь по комнате. – Готовится к своей вечеринке? Но разве это сейчас уже важно? Стоять и лицемерно улыбаться, зная, что твой муж серьезно болен…
– Кристина, мы не можем позволить себе сдаться у всех на глазах, – осаждает меня отец. – Мы – элита этого города. И каждая дурная весть разлетится куда быстрее, чем хорошая. Поверь, слушок уже прошел и сегодня ты увидишь настоящих стервятников, которые начнут копать землю в поисках слабого места.