Бывшие. Без тебя - стр. 4
Глава 3
Мария
Происходящее – расплата. Я столько боли принесла Серёже, что это не могло бесследно пройти для меня.
Простить себя я не смогу.
– Маша, пора вернуться к учёбе. Нельзя столько времени ничего не делать. Мозг тупеет, – в шутливом тоне мамы слышны издевательские нотки.
Остальные могут принимать её слова за заботу. Но я уже поняла этот трюк.
«Слишком поздно поняла».
– А давай я без тебя разберусь, что мне и когда делать? Может быть, я хочу быть тупой? Походить на тебя хочется, – обрываю её назидания.
Как я могла быть настолько глупа? Неужели, правда, думала, что мама переживает за моё семейное счастье?
– Как ты с матерью разговариваешь?! – от возмущения моя тётя швыряет нож на столешницу и резко оборачивается ко мне.
Отчаянье делает нас очень смелыми.
В какой-то момент ты понимаешь – терять нечего.
– Мария, что происходит? – мама старается держать себя в руках, но получается плохо.
Я, конечно, лукавлю. Она какая угодно – алчная, лживая, но не тупая. О, нет… Её знания вкупе с отсутствием совести творят фантастические вещи. Когда я сидела дома с маленьким сыном, ожидая каждую секунду Серёжу, как солнышко, мне и в голову не приходило, насколько я была уязвима. Мама же прекрасно понимала. Ей было отлично известно, на какие точки лучше давить.
Сейчас по прошествии времени я могу сказать: подождать Серёжу несколько часов, пока он был в университете, или на объекте, или на стажировке в следственном комитете, не трудно, то ли дело ждать его каждую грёбанную минуту. Хотя бы сообщения.
Мама бросает на меня леденящий душу взгляд. Ждёт извинений.
Ага, как же.
– Достаточно будет того, что ночью с Марком потрахаюсь? Ты ведь этого хотела?
Она не представляет, как мне больно. Никто не представляет.
Каждую свободную минуту я думаю о том, что собственноручно разрушила свою жизнь.
– Да как ты… – мама стремительно, насколько ей позволяет возраст, приближается ко мне.
Я успеваю раньше встать из-за стола.
Толкаю её несильно. Но она делает несколько шагов назад. Шарахается.
Что-то новенькое всегда удивляет.
– Не прикасайся ко мне, – почти что кричу.
Меня трясёт, особенно достаётся верхней части тела. Мелкие импульсы пробивают нервные окончания. Зубы начинают стучать.
Она понимает – происходит неладное.
– Машенька, – тактика меняется на ходу.
Бросаю на нее презрительный взгляд и вылетаю из кухни.
Боже, как мне с этим всем справиться, если я не могу держать себя в руках.
Проносясь по лестнице, специально задеваю её любимую вазу, что стоит на площадке между этажами. Она со звоном летит вниз. И внутри меня поднимает голову злорадство.
Это ужасно. Я понимаю. Но ничего не могу с собой поделать.
Я очень хотела вернуться с сыном в нашу с Серёжей квартиру. Там всё родное. Своё. Наполненное тёплыми воспоминаниями. Но мама была против, аргументировав это тем, что скоро переезжать к Марку. Зачем туда-сюда вещи катать.
На деле она понимает: живя отдельно, я никогда не выйду за Марка замуж. Поэтому стоит перекрыть мне воздух.
У нас в квартире на кухне большая стена. Метров пять, наверное. И я очень хотела, чтоб её расписал художник. В итоге возился с ней Серёжа дольше всего. Сначала её долго выравнивали до идеальной поверхности. Несколько раз Серёжа сам штукатуркой проходился. Я тогда удивлялась – где он этому научился? Дима, его брат, точно не мог научить. Представить его, работающим руками, сложно. В отличие от Серёжи он из дома не выйдет, если у него закончатся идеально выглаженные рубашки. Когда всё было подготовлено, я отказалась расписывать сама. Боялась испортить. Но это было ошибкой. Когда я увидела результат трудов мастера, минут двадцать плакала, закрывшись в ванной. Следующей ночью мы с Серёжей заклеили творение обоями под покраску.