Бывшая в употреблении, или Актриса погорелого театра - стр. 40
— Какой идиот это написал?! — ревел он, как медведь по весне, своим густым басом. — Твою мать! — схватился он за голову. — Смывайте, как хотите!
— Егорыч, ты чё?! Это только закрашивать… — возразил кто-то из ребят.
— Какое, к чертям собачьим, закрашивать? Мне нужна чистая кирпичная кладка! Чис-та-я! Андестенд?.. Я вас спрашиваю? Поняли? Через два часа комиссия пожалует, чтобы этих художеств тут не было и в помине! — Он в сердцах махнул рукой, сплюнул, выматерился и решительным шагом пошел прочь.
«Тринадцатый этаж» — ярко раскрасило стену красное граффити с темными «кровавыми» подтеками.
— Твою дивизию…
— Есть идеи, парни?..
— Да сунь ты себе эти идеи, знаешь, куда?
— Да погоди ты! Дай подумать… А если…
— Кирпича на половину не хватит, о чем ты?..
— Да пусть она так стоит! Все равно зашпаклюют!..
— А может жильцы не захотят шпаклевать?..
— Надо как-то стирать, это же все в долевое продано, вдруг тут стиль какой индустриальный владелец хотел, и стену не отделывать, — чесал в затылке мой сокурсник Леха — добродушный парень с голосом, как гудок теплохода.
— Ребят, нашел! Смотрите, — вклинился самый молодой из бригады, — есть специальная смывка для граффити. Только она может разъедать и строительный раствор, надо будет подзамазать…
— Скидываемся все, пятихатка с каждого! Кто на машине, сгоняйте. Кир или Димон?..
— Кирюха пусть едет, я сегодня пешком, — сунул пятьсот рублей другу и хлопнул его по плечу. — И заедь ко мне за распылителем, не робой же по стене елозить. Во дворе под целлофаном стоит, — сунул ему связку ключей: — Самый большой от калитки…
— Хорошо, что у тебя собаки нет, — недовольно буркнул друг и чуть слышно добавил: — Хотя и так есть кому облаять.
Раньше я бы двинул ему в лоб — задолбал своими нападками на Сабину, но сегодня такого желания почему-то не возникло.
Кир подкинул ключи, взял у ребят деньги и быстрым шагом удалился.
Я воззрился на граффити, и настроение камнем пробило дно — недоброе сегодня утро, и примета эта в день сдачи… Нехорошо.
Появилось сосущее под ложечкой неприятное предчувствие, что неприятности только начинаются.
***
«Спектакль прошел на “ура”,
а вот публика провалилась…»
(Оскар Уайльд)
Сабина сладко потянулась, согнув коленки и сжав кулачки, выгнулась кошкой и замурлыкала. Расслабилась, снова откинувшись на подушки, и заулыбалась, вспоминая, как проснулась от болезненного толчка члена Димы в ее сухое лоно. Впрочем, сухое ненадолго — уже через полминуты она подстегивала мужа движением навстречу. Он трахнул ее так яростно, будто за что-то наказывал, был так резок, опасен и груб, что девушка впервые чувствовала так остро и сладко, так сильно и так глубоко, будто продрался до самого сердца, в самую душу.
Даже Виктор так не смог бы. Если бы Дима был не строителем, а ее режиссером, жизнь бы удалась! И карьера тоже. Но…
С этими мыслями Сабина поднялась и прошлась по дому — торопиться снова было некуда, после сабантуя труппа отсыпалась. Можно было бы позвонить Вите, но почему-то сегодня не хотелось. Девушка налила себе в кружку зеленый чай, бросила в него сушеных ягод и ложку меда, отрезала три толстых ломтя твердого сыра и, достав папку с путевкой в кругосветный вояж, устроилась у изголовья кровати, для фона включив огромную плазму.
Кораблик