Бюро заказных убийств - стр. 8
– Чуть было! – возмутился Сергиус Константин. – Да ты всю кровь из меня выпила, стараясь убедить бросить бизнес и посвятить себя делу гуманизма. Если помнишь, слово «дело» писала исключительно заглавными буквами, а потом занялась работой в трущобах, то есть фактически вступила в сотрудничество с врагами: начала помогать жертвам той системы, которую сама же презирала и ненавидела…
Груня протестующе подняла было руку, но дядя продолжил:
– А как еще назвать все, что ты делаешь? Клубы для юношей, клубы для девушек, клубы для молодых мам. А ясли для детей работающих женщин! Взяв на себя заботу о малышах, пока матери зарабатывают на кусок хлеба, ты лишь способствуешь эксплуатации женского труда!
– Но, дядя, я уже оставила проект яслей, и ты об этом знаешь.
Он кивнул и добавил, но уже мягче:
– И еще кое-что. Ты становишься по-настоящему консервативной, погружаешься в социалистические настроения, а из таких людей революционеры не получаются.
– А я, милый дядюшка, вовсе к этому не стремлюсь. Социальное развитие – процесс медленный и болезненный, коротких и легких путей в нем нет. Приходится обдумывать каждый шаг. О, я по-прежнему придерживаюсь идеи философского анархизма: собственно, как и всякий умный социалист – но с каждым днем все яснее вижу, что идеальная свобода анархического государства может быть достигнута исключительно через промежуточную стадию социализма…
– Как его зовут? – неожиданно, без малейшей связи с предыдущей темой спросил Сергиус Константин.
– Кого? – Девушка смутилась и залилась румянцем.
В ожидании ответа дядюшка осторожно отхлебнул горячего чая.
Совладав с чувствами, Груня серьезно ответила:
– Скажу в субботу вечером, в Эдж-Муре. Он… он не из длинноволосых.
– Ты о нем говорила?
Она кивнула.
– А до тех пор придется потерпеть.
– Ты… – с вопросительной интонацией проговорил дядя, и Груня быстро ответила:
– Думаю, да!
– Он объяснился?
– Да… и нет. Привык многое принимать как данность. Потерпи до встречи. Уверена, дядя Сергиус, что ты сразу его полюбишь и проникнешься уважением к оригинальному образу мыслей. Это он должен прийти сегодня в четыре часа. Будь добр, дождись, пожалуйста.
Однако добрый дядюшка Сергиус Константин, он же непреклонный Иван Драгомилов, взглянул на часы и решительно встал.
– Прости, не могу. Так что, Груня, в субботу привози гостя в Эдж-Мур, и тогда я сделаю все, что от меня зависит, чтобы проникнуться теплыми чувствами. Да и времени на общение будет больше, чем сейчас: я собираюсь провести в поместье целую неделю. Если между вами все всерьез, уговори друга тоже погостить подольше.
– Ах, он так занят! С трудом добилась согласия приехать хотя бы на выходные.
– Бизнес?
– Не то чтобы… Несмотря на то что он очень богат, много времени посвящает труду на пользу социального блага. В общем, его есть за что уважать.
– Надеюсь… дорогая.
С этими словами Сергиус Константин обнял племянницу на прощание и удалился.
Глава 3
Спустя несколько минут явился Уинтер Холл. Груня его встретила, с самым серьезным видом напоила чаем и завела светскую беседу – если можно так назвать разговор о последнем произведении Горького и свежих новостях русской революции, о благотворительном учреждении под названием «Дом Халла» и забастовке белошвеек.
В ответ на изложенные Груней планы усовершенствования социальной помощи Уинтер Холл возразил, покачав головой: