Размер шрифта
-
+
Быть там. Стихи всех лет - стр. 4
Идите, люди,
Из стихоритма
На прозобудни.
1991
Бессмыслица
Плети лепят, звон вонзают
В стремя трюма страха трех.
Ради ряда снов сыновних
Песни спеси, химий мох.
Искры скрыты в тьме томата,
В лунной лунке пятых птиц.
Ветер вертит путы тупо,
Гаммы магмы, транс страниц.
1991
Минутное счастье
Полет воздушный
Мечты крылатой
Из рамы душной —
В мир грез, объятый
Мелодий хором
И цвета тканью.
Дышу простором,
Дышу сияньем.
Как хрупко счастье,
Едва удержишь.
Все окна – настежь,
И страх повержен.
Минута пала —
Я вновь невесел
И жду начала
Своих депрессий.
1991
Радиопередача «Поэтическая тетрадь»
Слышу по радио речи с запалом,
Будто зовется «небесным астралом»
Все, что от жизни оторвано сильно,
Мол, это полито фальшью обильно.
Стих же реальный им тоже неймется —
«Бытописанием» это зовется.
Если ходить по границе меж ними —
Будут шедевры одни за другими
Что же тогда я сейчас написал:
Бытописание или астрал?
1991
Токмакский полдень
Пыль. Жара. Спустилось небо
Раскаленное на утро,
Марево плывет победно
Вялым слоем перламутра.
Капля мутная упала,
По стене стекая влажной,
Испарилась и пропала,
Не сочтя свою жизнь важной.
Облака, что не родились,
Паром стали раньше срока.
Вязким слоем мы упились,
Льдинке в пекле одиноко.
Спит термометр неизменен,
Солнце стало злей и ярче,
И дымятся наши тени —
На земле еще им жарче.
Мы молчим, боясь движенья,
Тихо плавится сознанье
И течет журчащим пеньем.
День. Токмак. Солнцестоянье.3
1991
Шестнадцать
Мои шестнадцатые дни
Идут за мной, не отставая,
И безопасности ремни
Мне не дадут сорваться с края.
Кабина. Дверь. Пейзаж летит
За окнами машины этой,
Лишь тихо счетчик шелестит
Щелчком опережая эхо.
Я здесь один, и никого
Машина эта не допустит.
Счет начиная с одного,
Стучит без радости и грусти.
Мои шестнадцатые дни…
И ни один пропущен не был.
Молчу. Напрасно – сохрани! —
Взывать кого-то взглядом в небо.
Еще щелчок – мне десять лет —
И снова августа бояться.
Машина едет. Мой билет —
Клеймо в лице числа шестнадцать.
Вот поворот – еще на шаг
Мой маятник качнулся слабо.
Не знаю я, кто друг, кто враг.
Я еду – большего не надо.
А в зеркалах над головой
Мелькают быстро чьи-то лица:
Лицо родное, вот чужой,
И снова мгла вокруг искрится.
Не обогнал меня никто,
Я никого не обгоняю.
Щелчок – двенадцать. Ну и что?
Щелчок – и снова год роняю.
Мне скорости не изменить,
Руль сам вращается свободно.
Пятнадцать – и не рвется нить.
Я еду в горизонт бездонный.
На счетчик пыльный я гляжу —
И предстоит мне год особый.
Шестнадцать – вот! Шестнадцать – жуть!
Шестнадцать – медленный, тяжелый.
Имей в виду – меня здесь нет,
Я этот лист, на белом – черным,
Взял, написал – и бросил в свет,
В окно машины обреченной.
И он остался на земле,
Недвижный, белый, будто птица.
А я умчался. Знаешь, мне
Стоять на месте не годиться.
Когда-нибудь наступит сбой,
И счетчик будет остановлен.
Часов старинных стихнет бой.
Взорвется все. Я буду сломлен.
И ощущая визг колес
Машины, что грозит сорваться,
Я лишь подумаю всерьез:
Ведь было времечко! Шестнадцать.4
1991
Усталая новизна
Солнце село —
Надоело
Освещать мир этот грустный.
Завтра встанет —
Вновь устанет,
И замкнется круг искусный.
До чего же
Непохожи
Идеалы на реальность.
Что-то ново,
Но основа —
Та же самая усталость.
1991
Осень
Ловлю ладонью каплю
Осеннего дождя,
Из ножен вынув саблю,
Секут ветра меня,
На желтый лист иссохший
Случайно наступлю.
И сер любой прохожий.
Страница 4