Были-не-были - стр. 16

«Вы слышали, что я кричал?»– вздрагивает от страха герой.

«А то, каждое слово,– подтверждает гражданин,– Только это каждый школьник знает. Чего ты так разоряешься? Не веришь? Давай докажу».

 Он останавливает первого встречного паренька в одежде панка и интересуется:

«Что думаешь о нашем президенте?»

«Ты об этом лысом мудаке в Кремле?– сплевывает себе под ноги с презрением паренек,– Так он же вор беспонтовый. Задушил бы, суку, если бы мог».

И идет так себе дальше, как ни в чем не бывало.

«Ну что, убедился, что то, о чем ты кричал, и так всем известно. Так что иди отсюда домой. Набухайся и живи как все, делая вид, что все тебя устраивает».

Посрамленный герой уходит с Красной площади с низко поднятой головой.

А через час гражданин и паренек стоят по стойке смирно перед комендантом Кремля.

«Молодцы, товарищи офицеры. Пресекли попытку несанкционированного митинга. Убили надежду еще в одном человеке. Вовремя предотвратили, так сказать, рождение героя. Молодцы».

«Служим России»,– кричат во все горло гражданин и паренек.

Гримасы природы

Представьте, что вы наткнулись в лесу на оленя у водопоя. Наверняка это настроит вас на романтический лад, сразу вспомнится Бэмби и все такое: диснеевская белиберда. А если он еще и умрет прямо у вас на глазах, сделав свой последний глоток воды перед смертью, то это зрелище наверняка разобьет вам сердце. И вы невольно прослезитесь. Подумаете, небось, как же это трагично, черт побери, чего уж тут скрывать. Эдакая драма на природе. Сразу всякие философические мыслишки в голову полезут, типа вот он, круг жизни. И все такое. Но вот что удивительно. Тараканы, так же как и олени, перед смертью тоже приходят на водопой. Но это никого как-то не вдохновляет – зрелище мертвого таракана в кухонной раковине. Даже как-то наоборот. Вызывает брезгливость. Может потому, что у таракана нет ветвистых рогов и живет он с нами, а не в лесу. А ведь, по сути, это два явления одного порядка. Как говорится, перед смертью не напьешься и не надышишься. Что тут скажешь, гримасы природы.

Дар небес

У него была плотная фигура, почти квадратная. Крупная кудлатая голова с уютным лицом и большой рот с мясистыми губами. Выглядел он как заправский Балда из сказки Пушкина. Эдакий ушлый мужичок с двойным дном: то ли святой, то ли душегуб, а может и то и другое одновременно.

Движения плавные, речь неспешная. А голос?! А голос обволакивающий, теплый и завораживающий. Одним словом, чарующий. Настоящий голос сказочника. Как когда-то в детстве, в Радионяне, когда по радио начинало звучать: «А сейчас, дружок, я расскажу тебе сказку».

Оказалось, что он служил актером. В ТЮЗе. Играл Вини-Пуха. Дети его обожали. Вот, что значит голос. Дар небес.

Два экстрима

Где-то там, за границами нашего суверенного интернета, где никто не носит поясов верности своей Родине и всяк так и норовит презреть любые духовные скрепы, бесстыдно щеголяя своим интеллектуальным эксгибиционизмом, вот в этой богом проклятой земле, где текут молочные реки среди кисельных берегов, любой мало-мальски уважающий себя Художник дорожит своим именем больше, чем собственным здоровьем. Ведь имя для него это его все. Не просто торговая марка, а много больше – стиль, индивидуальность, почерк. В конечном счете репутация. Всю свою жизнь эти чудаки тратят на то, чтобы заставить людей ассоциировать все их творчество напрямую с их именами. И когда тебе говорят Пикассо, ты точно знаешь – этот изобразит тебя так, что мать родная на портрете не узнает. Ну, а если Энди Уорхол, то это будет раскрашенная вручную шелкография очень большого размера. И если ты придешь к Шагалу заказывать портрет, то бесполезно его просить написать тебя в стиле Модильяни. Он изобразит тебя только как Шагал, в обнимку с коровой, а подобная просьба его просто оскорбит. Точнее, он ее не поймет. Потому-что если тебе не нравится Шагал, то зачем у него заказывать работу? Иди к Модильяни, раз он тебе нравится. А Шагал под Модильяни подделываться не будет, у него же имя! Репутация! Но это у них, а у нас не так, ох не так, ребята. У нас Заказчик приходит к Художнику не ради его творчества, а чтобы самоутвердиться. Естественно, за счет Художника. И первый вопрос, который Заказчик задает нашему Художнику, будь он хоть трижды знаменит, сможет ли он написать как такой-то или разэтакий-то художник. Наш Маэстро, естественно, сначала смертельно обижается, но когда ему предлагают двойную или тройную цену, все равно соглашается. Потому, что отлично понимает – в нашей стране репутация и имя ничего не значат. А значат тут только деньги, на которые и создается эта самая репутация. Самого дорогого. Самого продаваемого. Самого успешного. Ну, что тут скажешь – два мира, два экстрима.