Была ли полезна тебе жизнь? - стр. 48
Андрей, забившись в угол возле окна, продолжал свой разговор, прикрывая руками рот с телефоном. Связь была плохая, стены казематов не давали качественного сигнала, высовываться ближе к окну было опасно, могли увидеть. Но слабый ручеёк контакта с волей был. Это главное.
После поговорил Сияр, кратко, сухо, называя своего отца, на Вы. По его голосу было понятно, что союза в его отношениях с отцом нет.
Пришло время моего разговора. И, проверив номер, я понял, что это номер, который не ответил мне. Я его набрал. Моему счастью не было предела, на обратной стороне звучал растерянный, сонный голос моей жены.
– Наташа, это я, – единственное, что смог выговорить в первые секунды разговора.
– Витюша, ты, ты где, тебя отпустили? – не веря, что это я, в смущении проговорила жена.
– Меня сегодня перевели в СИЗО, появилась возможность поговорить, как ты, дети, говори, у меня мало времени, ребята ждут своей очереди к телефону.
– Я очень скучаю, люблю тебя и молюсь. Что происходит, мне никто ничего не может объяснить. Столько людей мне звонят, приезжают, все переживают за тебя. Многих я не знаю вообще.
– Слушай внимательно. Я сам понять не могу, что они от меня хотят. Точнее понимаю, но на подлость не пойду. Прости меня… Ни с кем, ни о чём не говори, просто молчи. Что я звонил, никому не говори. Держись зятя, пусть он будет рядом.
– Любимый, предлагают помощь твои друзья, адвокатов, деньги. Я не знаю, что мне делать. Что с тобой, как здоровье? – перебивая меня, сказала жена и заплакала.
– Не плачь, прошу тебя. Я хочу, особенно сейчас, видеть тебя сильной. Мне это надо, как никогда, – просил её я.
Моё сердце рвалось от боли, слёзы готовы были ручьём рвануть наружу, дыхание сперло до удушья. Я едва сумел справиться с собой. Смотрели ли на меня, слушали ли мой разговор, я не видел. Не мог видеть, я был словно в другом измерении и реальности.
– Ты говори, я тебя слушаю, ты же знаешь, что я плакса у тебя, – шмыгая носом, проговорил мой любимый человек.
– Я понимаю, но тебе надо держаться, не загонять себя в депрессию. Страшного ничего нет, это не может продолжаться долго. Меня просто нет рядом, вот и всё. Надо терпеть. Такая сейчас воля Божья, молись только. Боженька милостив, он даст утешение и покажет выход.
– Молюсь. Неля сказала, что тебя отпустят по апелляции. Прокурор написал жалобу какую-то, что не видит причину ареста, – уже собранным голосом сказала жена.
– Как твоя спина, что ты кушаешь? Завтра буду готовить передачу, ждали, когда тебя переведут в СИЗО. Все родные рядом, звонят, передают привет, – совсем твердым и собранным голосом продолжила она.
– Всё нормально у меня, я здоров и сыт. Надеюсь, будет возможность и завтра поговорить. Этот звонок тебе и для меня был неожиданностью. Я подумаю, и скажу что-то конкретное. Буду заканчивать. Положи на этот номер двести рублей.
– Ты не бойся за нас, у нас всё нормально, мы тебя ждём. Я люблю тебя! – сказала жена и опять тихо заплакала.
– Я люблю тебя, береги детей, – ответил я, проглатывая ком в горле, не имея сил произнести более ни одного слова.
Её слёзы накрывали меня, не давая моей душе сил. Они были настоящими, пропитанными любовью и это было важно для меня сейчас.
Есть люди с простой, чистой душой, детской. В них нет хитрости и злобы, такими они не стали, такими они родились. Они любят и видят только красоту и добро, другое им чуждо. Им не надо самолюбиво держаться за маленькие чужие истины и добродетели, они уже наделены душевным добром с рождения. Простых, чистых и блаженных видно сразу, душа их чувствует и с улыбкой принимает. Мы знаем и не делаем, говорим, надо идти и не идём. Но есть и другие, они идут и живут, как умеют, в своей чистой простоте. Вот такой была у меня жена.