Буйный - стр. 36
Главное — верить. Главное — не сдаваться и всегда надеяться на лучшее. Пусть сердце рыдает кровавыми ручьями… но по-другому нельзя. Что станет с моим единственным родным человеком, вырастившим и воспитавшим меня с самых пелёнок, если я поступлю как слабачка? Допустим, брошусь в реку с камнем на шее из-за того, что какие-то там уёбки пытались меня сломать.
Ни. За. Что.
Да. Больно. Не то слово… Как же мне дико больно!
Но иначе нельзя. Я очень люблю своего дедушку. Кто, если не я, присмотрит за моим стариком?
Что, спрашивается, наш голова? Ха-ха! А вот здесь каламбур.
Новоизбранным председателем сельсовета оказался отец Тараса. Так что всякая криминальная деятельность в деревне не только не пресекалась, напротив, поощрялась. Ведь половина награбленной выручки сливалась папаше Тараса.
Население деревни “Мирная”— это семьдесят процентов стариков. Остальные проценты — дети и молодые девушки вроде меня. Некому поднять бунт. Некому защитить слабых. Живём хуже, чем в лагере фашистов. Но сделать с этим, увы, ничего не можем. Сколько раз пытались. Итог — сожженные в прах избы или сараи.
***
Кое-как пережив страшные муки, я очнулась на том самом месте. С рассветом. В кустах. На сырой земле. В синяках. Ранах. Ссадинах. И порезах.
Моя одежда превратилась в рваные тряпки, а тело, покрытое засохшей кровью и спермой, напоминало одну сплошную гематому. Несмотря на многочисленные увечья, я выжила. Собрала все оставшиеся силы в дрожащий кулак, поднялась на ноги, бросилась к дому бабы Маши — местной знахарки. Лишь она одна знает, кто лишил меня невинности, кто меня избил и едва не отправил на тот свет. Она помогла мне пережить этот немилостивый мрак. Она меня подлечила и напоила какими-то горькими целебными травами на случай нежелательной беременности. Хорошо, что всё обошлось. Даже несмотря на то, что мне было до смерти больно, мрази меня практически не порвали.
С тех пор я замкнулась в себе. Держалась особняком. Превратилась в забитую одиночку. Улыбчивая, счастливая… Солнечная девочка, как назвали годом ранее меня мои друзья, превратилась в ничто. В холодную, чёрствую статую.
Если раньше я общалась с соседскими девочками, ходила в местный клуб по выходным, даже пыталась построить отношения с парнями, то сейчас…
Этим действиям настал вечный конец.
Тарас пытался извиниться. Он снова подкараулил меня вблизи дома. Сунул в руки букет цветов и пакет с консервами, но я, испугавшись повторного издевательства, бросила его мерзкие дары на землю и потопталась по букету ботинками. А потом убежала.
Зря! Своими вспыльчивыми действиями я сделала себе только хуже.
На следующий день выродок мне угрожал. Мол, если проболтаюсь — к чертям спалит в пепел мой дом вместе с дедом. От ужаса у меня на глаза навернулись слёзы. Я начала задыхаться и трястись от сумасшедшей дрожи.
А потом через полгода он снова взял своё. Нет, не из-за денег. Потому что я якобы ему нравилась, но всякий раз задирала нос, обходила кретина сотой дорогой, делала вид, что не замечаю. Таким образом он мне мстил. Брал силой. Хотел подчинить, вынудив стать его покорной шлюхой.
Мне казалось, что проходящие рядом люди видят мою душу насквозь. Местные бабки смотрели на меня как на сатану в человеческом теле. С презрением. С кислыми лицами и ненавистью в глазах. Скорей всего, Тарас, чтобы замести следы, начал распускать сплетни, мол я — грязная дешевка и шлюха, что спит с мужиками за упаковку гречки. Конечно, его будут слушать и с удовольствием жрать его фальшь, как сладкие пирожки с яблоками. Особенно если выблюдок пообещал нечто взамен главным сплетникам деревни. Не то пару банок тушенки, не то временную защиту или, в особо щедром случае, отсрочку от ежемесячной платы за возможность просто жить с крышей над головой.