Буйный - стр. 31

Утырки, что запружинили следом за главным, весело хрюкнули. Тарантул, закончив беседу, прокуренным басом выплюнул последнее предупреждение:

— Как рассчитываться бушь, решай сама. К слову, в моей хате кровать намного мягче, чем в твоей. И больше. Там нам никто не помешает.

Сука! Клянусь, задержись бы тварь хоть на секунду дольше у калитки, позвоночник бы нахер с мясом вырвал, в пасть затолкал и им же придушил, чтобы замолк навсегда.

Отродье. Ошибка природы!

Убью его.

Честью клянусь!

Убью падаль.

Выбесил. Вывел. Задел за живое.

Дыши, Макс. Дыши. Только не сейчас. Молю. После придушишь, после того как расставишь с Алей все точки над “i”. Уроешь урода. И всю остальную аналогичную нечисть.

***

— Ну, я весь во внимании, — втащил Алю в дом, плюхнул на стул и сам рядом пристроился. Набычился. Сцепил руки в замок, ударил ими по шершавой поверхности стола.

— Ч-что? — девочка скукожилась, до сих пор тряслась, как во время эпилептического припадка.

— Кто они, эти выродки? И что они от тебя хотели?

— Местные вышибалы, — каждое слово давалось с невероятным трудом. Прям клешнями вытаскивай. Надоела забитость эта её хроническая. — Налоги собирают, вот и всё.

— Только это? — прищурился.

— Знаешь что! — Впервые за неделю она осмелилась повысить на меня голос. Внезапно подбородок Али задрожал. На ресницах выступила влага. Голос охрип. — Не лезь не в своё дело! — рявкнув, пулей выскочила из кухни, влетела в соседнюю комнату и заперлась там на ключ.

Тишина. Прислушался. И нахер... Не выдержал! Всё-таки долбанул кулаком по столешнице. Так, что та покрылась глубокой, корявой трещиной. Ибо там, за стеной, послышались жалобные девичьи хныки.

К бесу!

Ощущения были настолько адскими, как будто душу наживую выдрали из груди уродливыми когтями и запихнули в мясорубку. В миг, когда я услышал её истошный, наполненный глубокой болью плач.

***

Я решил не мучить девчонку вопросами. Ей сейчас нелегко. Хотя мне жесть как хотелось выбить ногой дверь в спальню и заставить глупышку выложить всю правду. Хотя бы признаться в том, что те шрамы на ногах — не последствия изнурительного труда в поле, а дело рук этих, сука, бездушных мразей. Нелюдей. Не мужиков. А пожизненного днища. Те твари, что осмелились хоть раз поднять руку на женщину, заслуживают зверской кастрации и пожизненной инвалидности.

Чтобы хоть как-то сбросить ебуч*й стресс и не прибить никого нах, я отправился пахать на поле. Пять часов херачил без передыху, как собака. И эти не знающие пощады часы не прошли даром. Мне немного полегчало. Сбросил стресс на пару с бешенством, называется.

Домой вернулся поздним вечером. До этого просто шарахался по селу, пытался навести порядок в собственных мыслях, да и вообще решить, что делать дальше. На одном месте просиживать булки долго нельзя, тем более этот Тарантул... на меня нехорошо так косился. Явно начал подозревать неладное. Всех их, тварюк, к сожалению, не перебьёшь. Исходя из последнего разговора с Алей, я понял, что у них тут промышляет местная банда, что держит в страхе всё село. Сколько их? Хрен знает. Прихлопнешь одного гада, вылезет другой мстить за товарища.

Тут два варианта. Первый: хватать Алю в охапку и валить. Второй: если она не захочет (скорей всего, так и будет из-за деда), то валить самому.