Буйный - стр. 28

— Ну что ты, мелкая. Не реви. Испугалась?

Кивок головой и всхлип. С надрывом. Аж душа упала в пятки от жалости к девчонке.

— Да херня это всё. И похуже бывало. Заживет как на собаке. Не боись.

Погладил её немного по спине… Пока только так. Но прижать к себе очуметь как хотелось. И поцеловать. Неимоверно сильно. Так, чтобы фейерверки из глаз посыпались, а в паху случился ядерный взрыв.

***

Заботливая моя хозяюшка. Каждый день что-то пыталась новенькое варганить. Одно удовольствие — развалиться на шаткой табуретке, подпереть рукой подбородок и зыркать на моё личное маленькое чудо. Залип на малютку, на пару минут выпал из реальности, пока она попочкой своей соблазнительной покручивала, суетясь у плиты. Мне кажется, или девчонка слегка поправилась?

Щёчки наела, попочку. Сисечки будто увеличились на пару сантиметров. Скорей всего, да! Я же всеми доступными способами старался заработать денег на хавчик. Ну-у-у, иногда приходилось идти не совсем честным путем. Это я про курицу, что хапнул у соседей. А чё? Сама виновата. К нам во двор сунулась. Я её за шейку хвать! И на суп Альке. Ей, правда, сказал, что это мне соседи подарили за то, что помог дров нарубить. Она, наверное, не поверила. Но спасибо большое, хоть вопросов задавать не стала. Рана ещё до конца не зажила. Кстати, они меня, эти рукодельницы деревенские, пока в отключке валялся, умудрились заштопать. Так что на мне и вправду заживало все как на собаке.

— Хочешь, я тебе деруны сделаю? — медовый голосочек Али мигом выдернул из сладких грёз в рутинную реальность.

— Чё сделаешь? — у меня прям челюсть отвисла, а руки по инерции дёрнулись к штанам, схватившись за мгновенно окаменевший хер.

Вот оно, счастье! Ну наконец-то.

Это, видать, у них так в селе на местном сленге звучит: «Выдолби меня».

— Ну драники?

Я не стал ничего отвечать. Просто подскочил к ней, схватил за затылок, рывком вдавил в твёрдый пресс и с остервенелой жадностью впился в эти лакомые губки, что так манили, что превращали меня в двинутого маньяка.

Боже, да-а-а! Я сделал это!

Но этот недопоцелуй длился не больше секунды. Подхватил малышку под попку, швырнул на стол. Однако, завопив мне в рот, девчонка принялась сопротивляться и молотить кулаками по моей груди.

Зараза!

А потом меня передернуло от резкой вспышки боли.

Укусила!

Чертовка проклятая!

За губу!

Когда я с рыком отскочил, как от прокажённой, смахивая кровь с губищ, она ещё и напоследок леща отвесила. Хорошего такого, щедрого. Аж в глазах задвоилось, а в ушах зазвенело.

Вот тебе и тихоня.

Лупит так, что не горюй.

— Ты что творишь, дурында?! — задыхался, сатанея от ярости.

— Это ты что творишь? — всхлипнула, обхватив худенькое тельце руками.

— Дрючить тебя хочу! — расхохотался. — Ты ж сама предложила!

— Ну ты и придурок, — обиженно заметив, спрыгнула со стола. — Драники — это оладьи. Из картошки. Чертов ты извращенец.

И выскочила на улицу, захлебываясь слезами.

А я чё?

Я ничё.

Почесал затылок и яро выматерился сквозь стиснутые зубы.

Хрен их поймешь, этих баб деревенских.

Какой же я придурок. Вот бы сейчас на ринг. Если траханье под запретом, то можно хотя бы морды почистить, чтобы хоть немного остыть и выгулять внутреннего быка, который уже чуть ли не выл от скуки и проклятого воздержания.

8. Глава 7.

Казалось бы, ничто не предвещало беды. Тишь, гладь да благодать. Всё шло как надо, как по маслу. Никто меня не искал, соседи вопросов не задавали. Еда была, крыша над головой, какая-никакая, имелась. А под боком щеголял мой единственный и сокровенный смысл жизни. Житуха вроде налаживалась. Секса, правда, маловато. Но это пока. Не такая большая проблемка, как, например, получить пулю в висок от карателей в погонах, что всё-таки вычислили моё местонахождение. Я верил, что наши отношения с Дюймовочкой в ближайшее время выйдут на новый уровень. Уровень ниже пояса, ептить. Да! Я собираюсь её поцеловать. Не сегодня — так завтра! И не так, как это было вчера.