Бусы из плодов шиповника - стр. 5
– Да ничего вроде уже не надо. Хлеб только порежь и бутылки открой. Штопор в ящичке стола на кухне, – кивнула Ольга за печку, где у нее находилась небольшая кухонька.
Приезжие девушки – подруги Ольги, казалось, никого и ничего не замечая, сидели на лавочке у белой, словно лебедь, беленой стены печи и о чем-то вполголоса говорили.
Пристроив гитару на старое, с потертой на подлокотниках тканью, кресло в углу комнаты, я еще раз уже более внимательно, стараясь, впрочем, чтобы это было незаметно, оценивающим взором оглядел приезжих девушек. И понял, что я бесповоротно, притом нешуточно, что говорится, с первого взгляда влюбился… в брюнетку.
– Все к столу! – скомандовала высокая энергичная, худощавая и отчего-то всегда с минорными, как печальная театральная маска, чертами лица, хозяйка дома.
Мы дружно, с веселыми репликами и шутками, расселись за круглым, тоже старым и старинным столом, стоящим посреди комнаты, доставшимся Ольге, как и вся прочая мебель, от прошлых хозяев, года два назад, перебравшихся куда-то из Больших Котов и продавших свой дом биостанции.
Я оказался между Ольгой и веселушкой Светланой, а Саня, галантно поинтересовавшись: «Вы не возражаете?» (на что девушка только неопределенно пожала плечами), подсел, к сидящей чуть в стороне ото всех, напротив нас, Галине.
Неспешный ужин, наверное, не только из-за хорошего вина и отменной, вкусной еды, а по большей части из-за нашей молодости, энергии, бьющей через край, как открытое шампанское из бутылки, получился непринужденным и веселым. Причем на наши с Саней импровизированные шуточные реплики по ходу общего разговора Светлана с Ольгой (если нам удавалось попасть в точку) смеялись прямо-таки враскачку, от всей души. А Галина – сдержанно, словно боясь расплескать свою радость.
После ужина, убрав с помощью девушек со стола лишнюю посуду в свою кухоньку за печкой, Ольга попросила меня что-нибудь спеть.
– А то я уж все уши девчонкам прожужжала, нахваливая тебя и твой репертуар, – дополнила она свою просьбу лестными для меня, может быть, и не вполне заслуженными, комплиментами. Хотя, если говорить объективно, я и сам понимал, что пел и аккомпанировал на гитаре я весьма неплохо. Да и репертуар у меня был действительно стоящий. Безо всякой пошлятины и блатоты. – Так что ты уж порадуй нас, – продолжила Ольга, усаживаясь на стул за прибранный стол, – бедных одиноких девушек своим сладкозвучным песнопением, – картинно вздохнула она, явно намекая мне на наши несостоявшиеся летом отношения, несмотря на нешуточное с ее стороны упорство в этом вопросе.
Усевшись на лавочке у теплой (видимо, днем Ольга топила печь) белой печной стены, я, пожалуй, не менее часа исполнял свои любимые, в основном бардовские, песни, авторов многих из которых не знал. «Под музыку Вивальди», «Диалог у новогодней елки» на стихи очень хорошего поэта, жившего некогда в Иркутске – Юрия Левитанского, «Я вас люблю мои дожди…», «Капли Датского короля» Булата Окуджавы и многие другие…
Ольга, как всегда, слушала меня очень внимательно, с мечтательным взором, подперев подбородок руками, упирающимися локтями в стол.
Галина тоже, казалось, не пропускала ни одного моего слова и аккорда, но слушала как-то рассеянно, сидя в кресле в теневом углу комнаты, на котором до этого покоилась моя гитара. Казалось, она погружена больше в свой внутренний, а не внешний мир.