Буриданы. Незнакомка - стр. 17
Но ничего не помогало, все равно ему ставили в пример этого грузина.
Покончив с чисткой зубов, он стал кидать себе холодную воду в лицо и на плечи, точно как у колодца, так что брызги летели, потом долго растирался полотенцем, быстро побрился, вернулся в спальню и стал одеваться. Как всегда, он по рассеяности застегнул пуговицы на штанах до того, как надел туфли, пришлось их снова расстегивать, живот мешал ему завязывать шнурки.
На палубе он остановился потрясенно – ему показалось, что он попал прямо на небо, в облака – все вокруг погрузилось в туман, даже перил не было видно, не говоря уже о капитанском мостике.
Угу! – прогудела вдали сирена.
Ого! – ответила вторая тут, рядом.
Только не хватало столкнуться с другим кораблем, подумал Хрущев нервно. Вдруг он заметил, что из тумана выходит какой-то великан и шагает прямо в его сторону.
Покушение! – закричало все внутри Хрущева.
Но когда великан подошел к нему, стало ясно, что это всего лишь Аджубей.
– Я уж подумал, Никита Сергеевич, что вы велели привязать себя к мачте, – прогремел зять добродушно.
– К мачте? Зачем? – не понял Хрущев.
– Ну сирены же… – пояснил Аджубей путано.
Хрущев рассердился.
– Что с тобой, перепил, что ли? Каким образом? Когда я заглянул в твой стакан, там не коньяк был, а пиво.
Зять стал говорить что-то про древних греков, но Хрущев нетерпеливо прервал его:
– Сообщение ТАСС готово?
– А как же, Никита Сергеевич…
Они пошли в кают-компанию, Хрущев надел очки и прочел текст.
– Это что за вздор? Про какой туман ты тут мелешь?
– Но на море же туман, – впал зять в замешательство.
– На море, по которому едет корабль с лидерами стран социализма, не может быть никакого тумана. Исправь. Погода солнечная, настроение соответствующее.
И пока Аджубей потел над сообщением, добавил поучительно:
– Каждое государство имеет право лгать своим гражданам.
Последующие дни прошли в усердной работе, советники бегали из каюты в каюту, машинистки печатали так, что нажили мозоли на пальцах, а Хрущев аж охрип, он часами диктовал свои бессмертные мысли, которым долженствовало вылиться в речь на генеральной ассамблее. Он очень хотел поднять там персональный вопрос товарища Эйзенхауэра, но Громыко его переубедил:
– Никита Сергеевич, у нас, что ли, разведчиков нет? А если они в ответ примутся перечислять наши грехи?
Всеобщее и полное разоружение тоже послали подальше, наверно, на Луну – пусть они, жители Луны, исповедуют пацифизм, на Земле с этим пока ничего не выйдет, поскольку идет историческое сражение между двумя мировыми системами.
В конце концов, решили шарахнуть по империалистам Африкой, из чего учитывая тамошную температуру, должен был получиться горячий шарах.
– Как долго эти подлецы собираются вмешиваться во внутренние дела Конго? – шумел Хрущев.
– Мы тоже послали туда некоторое количество людей, – напомнил кто-то из советников.
– Это совсем другое дело! Мы помогаем конголезскому народу бороться за свободу.»
Даже несмотря на то, что Лумумба утонул, Черный континент доставлял массу удовольствия – власть колониалистов шаталась везде, все больше стран вставало на путь независимости.
– Африканский опыт показывает, что империализм гниет буквально день ото дня, – диктовал Хрущев. – Прогрессивная мировая общественность поняла, что эксплуатации человека человеком существует альтернатива в лице социализма. Рано или поздно на этот путь встанут народы США, Великобритании, Франции и других стран.