Бумеранг, или Несколько дней из жизни В.В. - стр. 8
– Согласен, Толя, мне она сразу не нравилась, я плохой актёр видимо. Да и народ какой-то злой был, заметил?
– Да, заметил. Не тех подобрали, либо…
– Анатолий Дмитрич, подобрали тех. Разных. Демократия, дорогой мой! За что боролись, как говорится. Не то бы на своих сайтах такое бы в Интернете бандерлоги выложили, не дай Бог!
– На сайтах, кстати, и без того сплошной компромат. Надо его прикрывать… бы… Но, согласен, нельзя. Не поймут. Кстати, между нами, зря я когда-то отменил графу «против всех».
– А я тебе говорил. Это против нас же сработает. И сработало.
– Да, тогда бы Зюганов с Жириновским, и Миронов вообще бы не прошли семипроцентный барьер. А так… Ты уже смотрел, там и Порохов вчера документы в ЦИК подал.
– Гриша? И этот туда же? Я так и думал. Ну, наглец! Ну, конъюнктурщик!
– И не только он. Правда они не опасны, а вот Порохов…
Неожиданно премьер слышит в телефоне тот же мужской, чуть искажённый эфиром голос. Это же слышит и президент.
– Ха! У вас старые данные, господа. Порохов уже не опасен. Он в СИЗО. Сегодня утром арестован. За попытку изнасилования.
Сказать, что премьер с президентом опешили, ничего не сказать. По крайней мере, если премьер этот голос совсем недавно уже слышал, для президента это было полной неожиданно, то есть ирреальностью.
– Что? Виктор Викторович, это кто на линии? Что это было? Это же кремлёвская линия. Закрытая. Это оператор? Это… невозможно!
Но премьера удивил не голос, хотя и это тоже, сама информация. Порохов арестован. За попытку… Не может быть.
Он так и выдохнул в трубку:
– Не может быть! Президент понял другое.
– А кто же это тогда был, если не оператор? Это же преступление! Это нужно расследовать. Подслушивать секретные правительственные разговоры. Это уголовно наказуемая статья. Это Государственное преступление.
И услышал, оба услышали:
– Так, успокойся Анатолий Дмитрич, и не пыли. Ты сейчас о другом думать должен. Главный конкурент закрыт. Он в СИЗО. Уголовное дело открыто.
– Как у Стросс-Кана? – выдохнул премьер.
– Да, полная аналогия. – Странный абонент усмехнулся. – Извините, а что делать? Вас же спасать надо, страну спасать. Не то придут эти…
Президент не понимал.
– Виктор Викторович, кто это? Кто к нам присоединился? Я кладу трубку.
Несанкционированный собеседник ответил:
– Клади, клади.
Естественно, произойди такой случай с кем-либо из обычных людей, не вызвал бы удивления, смешок бы если: чего особенного, мало ли… На каждом перекрёстке, да что перекрёстке, почти на каждом подъезде установлены видеокамеры или уже устанавливают. Некто мили… тьфу, ты, некто полицейский высокий чин обязан контролировать ситуацию в городе. Он и контролирует. Потому и видеокамеры, вэб-камеры, и полиции, и сыщики, и просто люди в штатском. Чтобы ни одно противоправное действие не осталось «за кадром». И правильно. За народом нужен глаз да глаз. Но что касается несанкционированного доступа к разговорам первых лиц государства это… Это, извините, преступление, это за гранью. Это нужно пресекать. Калёным железом. Как государственную измену. До пожизненного. Никто не должен знать о чём могут говорить те самые лица. Это посягательства на частную жизнь, на свободу личности, в конце концов, но прежде…
Премьер нажимает кнопку вызова секретаря. Не отпускает даже тогда, когда секретарь «солдатиком» возникает в дверях. Звонок так и бренчит в приёмной, в раскрытой двери слышно.