Бумажный зверинец (сборник) - стр. 39

Моя квартира стала мастерской. Каждый вечер и каждое воскресенье мы проводили за работой: обрабатывали металл, полировали шестеренки, крепили провода.

Самой большой проблемой стало ее лицо. Оно все еще оставалось плотью.

Я изучил множество книг по анатомии и снял маску ее лица, используя гипс, выписанный из Парижа. Я сломал себе скулы и разрезал лицо, чтобы попасть в кабинеты хирургов и узнать, как лечить эти травмы. Я приобрел дорогие маски с драгоценными камнями и полностью разобрал их, изучая тонкое искусство обработки металла и придания ему необходимой формы.

Наконец время пришло.

Лунный свет через окно падал на пол бледным прямоугольником. Посреди него стояла Ян и двигала головой, привыкая к своему новому лицу.

Сотни миниатюрных пневматических приводов были спрятаны под гладкой хромированной кожей, каждым можно было управлять независимо, что позволяло ей придавать своему лицу любое выражение. Однако ее глаза остались прежними, и они возбужденно светились, отражая лунный свет.

– Ты готова? – спросил я.

Она кивнула.

Я протянул ей чашу, наполненную чистейшим антрацитом, перемолотым в мелкий порошок. Он пах сожженным лесом, самым что ни на есть сердцем земли. Она высыпала содержимое чаши себе в рот и проглотила. Я услышал, что огонь в миниатюрном котле ее торса начал распаляться, а давление пара стало расти. На всякий случай я сделал шаг назад.

Она подняла голову и завыла на луну: этот вой был звуком пара, проходившим через медные трубки, однако он напомнил мне тот дикий вой много лет назад, когда я впервые услышал зов хули-цзин.

Затем она опустилась на четвереньки. Шестерни вращались, поршни ходили, изогнутые металлические пластины скользили друг по другу – звуки становились все громче, и она начала превращаться.

Ян набросала свою идею пером на бумаге. Затем сотни раз уточняла ее, пока не стала полностью удовлетворена. Я мог проследить в этих рисунках черты ее матери, но также что-то новое, что-то более жесткое.

Отталкиваясь от ее фантазии, я разработал изящные сгибы кожи из хрома, тончайшие сочленения металлического скелета. Я собрал своими руками каждую петлю, выставил все шестеренки, припаял каждый провод, проварил каждый шов, смазал каждый привод. Я полностью разобрал ее и снова собрал.

И все же слаженная работа всех механизмов была настоящим чудом. Прямо перед моими глазами она складывалась и раскрывалась, как серебристая оригами, пока наконец передо мной не предстала хромированная лиса, такая же прекрасная и смертоносная, как лисы из самых древних легенд.

Она прошлась по квартире, словно проверяя свою новую изящную форму, отрабатывая вернувшиеся после долгих лет бесшумные движения хищника. Ее конечности светились в лунном свете, хвост, состоявший из тончайшей серебряной проволоки, оставлял за собой светящийся след в моей темной квартире.

Она повернулась и пошла ко мне, даже, скорее, поплыла: великолепный охотник, воплотившееся в физические формы древнее видение. Я глубоко вдохнул и почувствовал запах огня и дыма, машинного масла и полированного металла – запах власти.

– Спасибо, – сказала она и прильнула ко мне, когда я обнял ее в ее истинном виде. Паровой двигатель внутри согрел ее холодное металлическое тело, поэтому оно казалось теплым и живым.

– Ты ее чувствуешь? – спросила она.