Бумажная девушка - стр. 11
Потом и сами воспоминания притупились. Я оглушал себя лекарствами, и все стало размытым. Я плыл по течению, проводя все дни на диване, запершись в темноте, в доспехах медикаментов, сраженный тяжелым искусственным сном, который в плохие дни заканчивался кошмарами, населенными грызунами с острыми мордами и морщинистыми хвостами. Я просыпался в поту, напряженный и трясущийся, охваченный единственным желанием снова убежать от реальности с помощью новой дозы антидепрессантов, еще более оглушающей, чем предыдущая.
В этом коматозном тумане протекали дни и месяцы, которых я не замечал, бессмысленные и пустые. Но реальность не отступала: моя боль оставалась все такой же тяжелой, и за год я не написал ни строчки. Мой мозг застыл. Слова бежали от меня, желание меня покинуло, воображение истощилось.
Рядом с пляжем Санта-Моника Мило свернул на межштатную магистраль номер десять в направлении Сакраменто.
– Ты видел результаты бейсбольного матча? – наигранно-весело спросил он, протягивая мне свой айфон, в котором был открыт спортивный сайт. «Ангелы» победили «Янки»!
Я рассеянно глянул на экран.
– Мило!
– Что?
– Смотри на дорогу, а не на меня.
Я знал, что мои мучения ставят моего друга в тупик. Он столкнулся с тем, чего никак не мог понять: с моим умственным пробуксовыванием и той внутренней неуравновешенностью, которые мы все носим в себе, но которых, как он ошибочно считал, я был лишен.
Свернув направо, чтобы подняться к Вествуду, мы въехали в «Золотой треугольник»[5]. Известно, что здесь нет ни больниц, ни кладбищ – только чистейшие улицы с бутиками с заоблачными ценами, посещать которые нужно было по предварительной записи, как врача. С точки зрения демографии Беверли-Хиллз – уникальное место: здесь никогда никто не рождался и не умирал…
– Надеюсь, ты голоден, – сказал Мило, вылетая на Кэнон-драйв.
Мощные тормоза остановили «Бугатти» перед шикарным рестораном.
Протянув ключи служащему парковки, Мило, опережая меня на шаг, уверенно пошел в ресторан, где явно был постоянным клиентом.
Некогда плохой парень из Макартур-парка воспринимал возможность зайти позавтракать в «Спаго» как социальный реванш и делал это, не бронируя столик заранее, тогда как простому смертному пришлось бы озаботиться заранее, недели за три.
Метрдотель провел нас в изысканное патио, где лучшие столики принимали знаменитостей делового мира или шоу-бизнеса. Садясь, Мило незаметно сделал мне знак: в нескольких метрах от нас Джек Николсон и Майкл Дуглас заканчивали свой дижестив, тогда как за другим столиком актриса из комедийного сериала, героиня наших буйных подростковых сексуальных фантазий, жевала лист салата.
Я сел, безразличный к этому «престижному» окружению. Последние два года моя реализованная американская мечта позволила мне познакомиться с некоторыми из моих былых идолов. На частных вечеринках в клубах или на огромных, словно дворцы, виллах я смог пообщаться с актерами, певцами и писателями, которые заставляли меня мечтать, когда я был моложе. Но эти встречи обернулись полным разочарованием и утратой иллюзий. Не стоило проникать за кулисы «фабрики грез». В «настоящей» жизни герои моей юности часто оказывались развратниками, занятыми вечной охотой на «молодые таланты», которые они употребляли, почти сразу же бросали, пресытившись, и пускались на поиски свежего мяса. И еще одно разочарование: некоторые актрисы, на экране полные очарования и остроумия, в обычной жизни лавировали между кокаином, анорексией, ботоксом и липосакцией.