Бульон терзаний - стр. 7
– В классике много чего есть, – немного растерялся Владимир, – вы задайте направление.
– Направление? Пожалуйста! Пусть в отрасли полный кризис – но мы сохраняем позитивный дух, потому что молоды и полны сил. Вот в таком ключе есть что-нибудь?
– Пушкин. «Пир во время чумы», – не удержался Владимир.
– Надо что-нибудь классическое, из школьной программы, – ввернул сын Паша, – чтоб у всех на слуху. Выбирайте давайте пьесу и перейдем уже к делам!
– «Горе от ума»! – сказал Владимир.
– В каком смысле? – строго переспросил Компетентный Борис.
– В смысле – Грибоедов. Программнее некуда. Помните? «Карету мне, карету!»
– Карету – это хорошо, – одобрил директор, – карета – это роскошь. Сделаем карету, золотом инкрустируем.
– Это, знаете, как в одном областном театре было: «Карету мне, карету» – и на сцене появляется карета скорой помощи, – невпопад вспомнил Владимир.
– Скорой помощи нам не надо, – спокойно сказал Петр Светозарович, – скорая помощь – это болезнь, смерть и пир во время чумы. А у нас должна быть жизнь, здоровье и шведский стол во время антракта. Значит, инкрустируем золотом карету. Нина, запиши.
– Я записываю.
– Да. Пусть все видят, что мы можем себе золоченую карету позволить. Но название мне не нравится. Гражданин режиссер, слово «Горе» можно каким-то другим заменить?
– Чем же его заменишь? – растерялся Владимир. – Так ведь у автора.
– А мы переименуем. А? – хитро подмигнул босс. – Другими словами, и чтоб без «Горя». Это же комедия. Зачем тогда горе? Там есть любовная линия? Сделаем на нее акцент. Как зовут влюбленных? Допустим, Маня и Ваня.
– Софья и Молчалин, – подсказал Владимир.
– Отлично. «Софья и Молчалин». Хорошее название, а? И свадьба молодых в конце!
– У них там сложные отношения, – осторожно возразил Владимир, – насчет свадьбы есть сомнения. Может быть, назовем «Возвращение Чацкого»? Чацкий – главный герой. Он вернулся в Москву после трех лет отсутствия. А слово «возвращение» – если это не «Возвращение зловещих мертвецов» – обычно несет в себе положительный заряд.
– Да, возвращение. Добро, – согласился директор. – На этом и остановимся. Без всяких мертвецов.
Запиши, Нина. Теперь дальше. Кто там главный? Не герой, а по должности?
– Павел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казенном месте, – сказал Владимир.
– Фамусов. Это сыграю я, вопросов, думаю, нет. И знаете еще… там есть роль какой-нибудь бойкой прислуги? Меня жена в прошлом году водила на «Тартюфа», там такая девочка бегала…
– Дорина.
– Точно, Марина. Здесь такая Марина есть?
– Есть. Лиза, горничная Софьи.
– Вот отлично. У нас тоже есть такая Марина… такая Лиза… Елена такая. Такая Жукова. Мой зам по продажам. И надо, чтоб все зрители видели: она здесь только Марина и мой зам. А то она такая… больно активная… Для бизнеса это хорошо, но чтоб люди не думали, что она главная. А то кое-кто уже так думает. Это наносит ущерб моей репутации. Так что нам надо всем показать ее место. Но чтоб она не поняла, а то будет скандал. Нина, это не надо записывать. А то будет скандал. Ну вот. Все, кажется?
– Мы должны показать на сцене образцы нашей мебели, – подал голос Горюнин. – Такие как стойки барные, столы обеденные, стулья банкетные…
– Да-да, это важно. Нина, покажи режиссеру, – распорядился директор.
На столе появились цветные каталоги мебельной продукции, отпечатанные на толстой мелованной бумаге. Паша и Компетентный Борис, перебивая друг друга, начали расхваливать товар. Печальный Горюнин стоял поодаль, дожидаясь подходящего момента, когда можно будет ввернуть реплику.