Бульдог. Экзамен на зрелость - стр. 38

– Не доводилось, Анна Александровна.

– Особая испанская порода овец. Их разводят только в Испании, их вывоз из королевства запрещен под страхом смертной казни. Вот из этой шерсти я и предлагаю сукно по четыре рубля за аршин. Можно сказать, ткань для царских особ. А ты сразу на дыбы. Никто ведь не неволит. Не желаешь, так и не станем вспоминать.

– А вы откуда же тогда раздобыли ту шерсть?

– А то не твоего разумения. Вот, глянь на образец. В тканях ты разбираешься, а потому свое суждение и вынеси.

– Хм… Анна Александровна, если товар-то новый, а мы уж давно знаемся, так, может, под продажу выделишь несколько рулонов, а там и сочтемся? – бережно перебирая отрез ткани и едва не пробуя его на зуб, с хитринкой предложил купец.

– Козьма Иванович, это что за разговоры такие? – Девушка вскинула брови домиком. – Это когда же ты успел так поиздержаться, что не можешь за товар уплатить?

– Так ведь на такую-то новость я и не рассчитывал. Потому и серебра с собой в обрез взял. А тут один рулон в сто шестьдесят рублей встанет. Ну и какой толк от одного рулона? Нужно хотя бы четыре.

– Нет, Козьма Иванович, так у нас не сладится.

– Нешто веры мне нет, Анна Александровна?

– Еще как есть. Но ведь когда берешь чужое, оно всегда легко, а отдавать-то придется свое, и уж это тяжко.

– Плохо вы обо мне подумали. Грех это, Анна Александровна.

– В том-то и дело, Козьма Иванович, что думаю я о тебе хорошо и того мнения менять не желаю. А ну как соблазнишься и начнешь прикидываться сиротой? И потом, нешто ты без запаса приехал?

– Был запас. Да только дельце по пути подвернулось. Ну и… Нешто думаешь, что не возверну долг, Анна Александровна?

Конец ознакомительного фрагмента.