Будни ветеринарного врача. Издание 2-е, исправленное и дополненное - стр. 6
Между тем, он продолжает делиться о своих предпочтениях, и крайним аргументом звучит:
– Терпеть не могу собак – так бы ходил и отстреливал их.
– Знаете, – чуть не подавившись, я кладу ложечку на стол, так и не доев мороженое, – мне, пожалуй, пора идти. Спасибо за всё.
Он меня не останавливает.
Глава 2. Руменотомия7
Постучали восемь раз. Неужели осьминог?
Кажется, сегодня воскресенье. Валяюсь дома, на кровати и изучаю обучающее видео про технику эпидуральной анестезии, – сие, как и новокаиновые блокадки, приходится осваивать ввиду отсутствия в арсенале хороших обезболов.
Кстати, создатель новокаиновых блокад утверждал, что с их помощью можно вылечить любые болезни.
Когда я работала в совхозе, без навыков проведения проводниковой анестезии было никуда. Без хорошего обезболивания порванное колючей проволокой вымя корова просто не даст зашить. Коровы – вообще лучшие учителя. Грамотно не обезболишь – от прицельных ударов копытами получишь чёрно-зелёные синяки на ногах и, в качестве бонуса ещё – навозным хвостом по лицу.
Особая магия проводниковой анестезии заключается в том, что колешь в одном месте, а обезболивается совершенно в другом – там, куда направляется нерв.
Надо было овчару тоже проводниковую запилить, для обезболивания – тогда бы всё легче прошло. Что-то я ступила… Обколола бы попу местно, и тогда его не мучили бы рефлекторные спазмы. Дело в том, что чувствительность кишечника, как таковая, имеется только на выходе. Впрочем, несколько раз воткнуть иголку в попу – то ещё издевательство!
«Ничо так мысли у тебя! Женственность так и прёт! Когда уже замуж выходить будем? – о, этот здравомыслящий голос в голове! – А то всё гамно, гамно…»
Стойкий и неистребимый, как сам запах обсуждаемой субстанции, стереотип на тему «ветврачи все пахнут говном» жёстко въелся в умы людей. Вероятно, это идёт всё оттуда же, с ферм, где приходилось не только «ректалить» тёлок на предмет стельности, запихивая им в жопу руку, но и отделять гнилые, рвущиеся под пальцами, благоухающие запахом разлагающейся плоти коровьи последы, проникая уже в другое естественное отверстие. Все выделения, с которыми приходилось контактировать, неизменно оказывались на закатанном до плеча рукаве одежды, поскольку «погружаться в работу» приходилось буквально до самых ноздрей.
Однажды нас с главным ветврачом вызвали в дальнее отделение к корове с залёживанием. По версии доярок, корова отвязалась и «сожрала тачку комбикорма», после чего слегла в проходе фермы. Блистающая чистотой, будто вылизанная тачка демонстрировалась в качестве улики. Диагноз напрашивался сам собой: «атония8 и переполнение преджелудков», из которых самым печальным было бы переполнение так называемой книжки, название которой дано ей за внутреннее строение в виде множества тонких листков. При переполнении книжки, между её листками плотно спрессовывается корм, и затем наступает некроз и смерть.
– Предлагаю руменотомию! – эмоционально вопила я, громыхая огромным стерилизатором с кучей прокипячённых инструментов.
Главный ветврач – молодая, симпатичная женщина Людмила Николаевна, которую я всегда уважительно называла по имени-отчеству, – настороженно посмотрела на меня и заинтересованно спросила:
– А наркоз какой давать будем?
– Алкогольный, конечно же! – мой энтузиазм тогда плескался через край.