Будни самогонщика Гоши - стр. 20

– По второй? – предложил я, утолив первый голод.

Возчики закивали. Стакан вновь пошел по рукам. Мне стало хорошо. Зачерпнув из котла несколько раз, я дожевал хлеб и вытер ложку краем салфетки. Счас спою! А кто запретит? Что-нибудь такое к случаю, где друзья сидят хорошо так. И опрокидывают. Подошла очень старая песня «Белая река» группы ДДТ, там как раз о встрече с другом, что родня по юности, сидели, ухмылялися, да стукали в две рюмочки, как-то так.

Петь я умею, и голос у меня сильный. В Дымках в застольях с соседями всегда начинал. А они подтягивали. Возчики перестали есть и уставились на меня.

Хорошая песня, душевная. Вроде по-русски пою, но получается со всеми местными хрр-прр. Вижу – парням понятно каждое слово. Оттого старался.

Я допел и смолк. На поляне стояла тишина. Возчики смотрели на кого-то за костром. Я поднял взгляд – Мюи!

– О чем твоя песня, Гош? – спросила она.

Ага. Некоторым нужно объяснять. Не обязательно так, как задумал Шевчук.

– О встрече друзей, которые могли погибнуть, но победили в бою. И еще один бой предстоит. Смерть их ждет. А пока друзья пьют крепкий белый нир и печалятся.

Удивительно, но я сказал это на одном дыхании. И язык за зубы не зацепился. Алкоголь – лучшее средство для закрепления навыков.

– Грустная песня, – сказала Мюи, и глаза ее блеснули.

– Присаживайся, госпожа! – сказал я, освобождая седло. – Попробуй наш кулеш, выпей нира.

Мюи чиниться не стала, угнездилась на предложенном месте. Я плеснул в стаканчик сэма и протянул ей. Она глотнула и закашлялась.

– Закуси!

Я сунул ей в руку ложку. Она зачерпнула из котла и торопливо прожевала.

– Вкусно! Как это называется?

– Кулеш. Каша из муки и окорока.

– А мы ели вяленое мясо с хлебом, – сказала она. – Мясо жесткое, хлеб черствый.

– Надо было взять из трофеев. Вот! – я отчекрыжил от окорока кусок, положил его на ломоть хлеба и протянул ей. Мюи взяла, понюхала и с удовольствием откусила. Возчики смотрели на нее с благоговением. Ну, да, госпожа не чурается их компании. А что тут такого?

– Мюи!

Я поднял взгляд – Клай. Брент стоял перед костром и хмуро смотрел на дочь.

– Ты что здесь делаешь?

– Ем, – Мюи пьяно хихикнула. Мда, зря столько наливал.

– С хрымами?

– У них вкусно. Лучше, чем у нас. А Гош красиво поет.

Брент бросил на меня злой взгляд.

– Зачем ты угостил ее ниром? Да и других тоже? Это мой напиток!

– Ты за него не платил, брент. А раз так, то нир мой, и я могу угощать им, кого пожелаю.

– Ты мог разделить пищу с нами, – буркнул он, – а не с хрымами.

– Меня не звали, – сказал я. – К тому же я хрым. Мне с ними хорошо, – я указал на возчиков. – Они не пытались меня убить в благодарность за спасение. Наверное, недостаточно благородны.

Он насупился и положил ладонь на рукоять меча. Я отстегнул клапан кобуры. Нас разделяет костер, патрон у меня в казеннике. Чтобы выдернуть и взвести курок, нужно мгновение. Если брент выхватит меч, буду стрелять. И плевать на последствия! Достал он меня.

– Идем! – Клай убрал руку с меча, сделал шаг и сдернул дочку с седла. Приобняв ее за плечи, увел в темноту. Возчики проводили их взглядами и посмотрели на меня.

– Ну, что, друзья? – сказал я. – Еще по сто грамм?..

4.

Проснулся я от холода – весной по утрам свежо. Клацнув зубами, приподнял голову. Спал я на чей-то сермяге, под головой – седло. Кто и как меня уложил, помнилось смутно. Последний стакан был лишним. Голова, впрочем, не болела, но во рту наблюдался сушняк. Не беда. Ночью не зарезали – то счастье. А ведь могли…