Будни самогонщика Гоши - стр. 17
– Пей! – протянул раненому.
Он взял здоровой рукой и осушил махом.
– Вкусная! – сказал, протянув мне пробку. – И в животе потеплело, – он помедлил. – Болит не так.
– Вечером дам еще, – пообещал я и завернул пробку. Надел на нее стаканчик и встал. Мюи обнаружилась рядом. Смотрела, раскрыв глазищи.
– Ты лекарь?
– Угу. Что-то болит?
– Нет, – сказала она. – Только трясет.
– Глотни наливки.
Она кивнула и побежала к быкам. Возчики принялись разбирать баррикаду. Кинрек им помогал. Крепкие здесь люди! Наш бы стонал и требовал «скорую помощь». Повозки поставили на колеса и развернули, возчики пошли за быками. Вернулся Клай с воинами. Выглядели они страшно. Одежда и доспехи в крови, топоры и древки сплошь в темно-красном. Лишь у брента меч в ножнах. Клай направился ко мне. Воины шли следом, опустив топоры, и в их взглядах я прочел приговор. Блин! Надо было снарядить магазины… Палачи приблизились и встали.
– Как твое имя, чужак? – спросил Клай.
– Гоша.
– Гош, – он покатал слово на языке, как будто оценивая. – Ты колдун?
– Нет.
– Ты убил и ранил два десятка воинов. Мы слышали грохот, видели дым и огонь. Не лги!
– Сейчас! – я снял рюкзак и отстегнул горловину. Воины брента взяли топоры поудобнее. Я достал ружейный патрон, извлек нож и расковырял гильзу. Высыпал ее содержимое на ладонь. – Смотри, брент! Это пуля. Под ней огненное зелье. Оружие поджигает его. Зелье сгорает и выталкивает пулю. Та летит и убивает врага. Никакого колдовства!
Клай взял пулю и взвесил на ладони. Затем рассмотрел. Покачал головой и положил обратно. Затем взял в щепоть порох и поднес к носу.
– Не пахнет, – пробормотал задумчиво. – Оно вправду горит?
Я оглянулся. Один из возчиков остановил неподалеку повозку и смотрел на нас. Я подошел, ссыпал порох на край бортика. Достал из кармана спички. Я не курю, но спички ношу. Зажечь костерок, проверить готовность браги. Как? Просто. Про брожении выделяется углекислый газ. Над готовой брагой спичка горит, над работающей гаснет.
Клай с воинами окружили меня. Я чиркнул спичкой по терке и поднес огонек к пороху. Тот вспыхнул. Клыкастые ахнули и заморгали глазами.
– Колдовство! – выдавил коренастый и перехватил топор поудобнее.
– Отец! – раздалось сбоку. Мюи… Не заметил, как она подошла. – Не трожь чужака! Сегодня он спас нас. А еще он лекарь. Залечил руку Кинреку. Вон! – она указала на возчика. Тот, как и другие, смотрел на нас. – Покажи им!
Кирек поднял забинтованную ладонь.
– Мне лучше, господин, – сказал торопливо. – Почти не болит. Лекарь дал мне лекарство, обещал еще.
– Ладно, – сказал брент. – Гош помог, и я сдержу обещание. Заплачу ему за напиток, и пусть уезжает. Слушайте все! Идем собирать добычу. С наемников снять все, с сына глея – доспехи и оружие. Одежду не трогать. Не хочу, чтоб меня обвинили в разбое. Вы, – он указал на возчиков, – можете взять себе кое-что из одежды. Остальное грузить на повозки. Пошли!
Возчики загомонили и побежали к побоищу. Клай с воинами двинулись следом. Вид у них был довольный.
Я оперся на бортик повозки. Пронесло. Вот ведь народ! Помогай таким! Едва не зарезали. Надо было сигать в кусты. Эх, жаба, жаба! Я поискал глазами и нашел кег. Подошел, скрутил пробку и плеснул в стакан от души. Глотнул. Крепкий сэм скользнул в пищевод и растекся внутри теплом.