Будь хитрее зла - стр. 18

Сам Марат давно это усвоил на собственном опыте, устроившись преподавателем в школе на семьдесят пять процентов, а его бывшая жена, управляющая достоянием в одном банке, получает в два раза больше него. Я усмехаюсь:

– Знаешь, для мужика это не так просто… Мы пленники роли, отведенной нам в обществе. И кстати, женщине тоже трудно избавиться от чувства вины, если она решила не заниматься детьми ради карьеры.

– Поверь мне, совсем не трудно согласиться с маленькой зарплатой. Карьера, власть, бабло – если отступить, понимаешь, что это чепуха, пыль. А вот дети…

Он не докончил фразу, но мне показалось, что в уголке его правого глаза что-то блеснуло.

Джоггинг теплым весенним вечером – особое удовольствие. Запах набухших почек, нежный душистый ветерок, пение птичек. Я в отличной форме: циферблат показывает восемь минут пятнадцать секунд после двух километров бега. Без особого напряга. Почва пружинит под моими кроссовками. Потихоньку ускоряю, и мне кажется, что я могу развить невероятную скорость. Прямо нечеловеческую. Ничто не способно так восстановить самоуважение, как спорт.

На обочине дороги замечаю неподвижный коричневый «Порше Макан». Как будто пристроился отдохнуть. Несмотря на затемненные окна, различаю внутри целующуюся пару. Банальная примета весны. Но пара мне знакома: он – это Аркадий Мареев, я узнал его машину. Она – моя жена. Прикольно! Кажись, меня сделали рогоносцем! И представьте себе, кто этот соблазнитель?!

Что бы ни сказали палеонтологи, но среди моих предков точно были неандертальцы. В данный момент я уже не размышляю разумно. Мною движет только инстинкт самца. Очень древний, неисправимо примитивный. И он мне говорит: «Раздави его!» Все последующее я вижу как в страшном сне. И мне снится, что я всемогущ, потому что взбешен.

Казанова не успевает нажать кнопку закрытия дверцы: я ее уже открыл. И, наверное, вырвал бы, если бы это не была дверь тяжелой немецкой машины. Улавливаю пронзительное «не-ет!» Лары и выдергиваю стервеца с его сиденья как сорную траву. Он падает на землю рядом с машиной.

– Вставай, скотина! – ору я, сопровождая крик пинками по ребрам подонка.

Он с трудом поднимается, не скрывая яд в прищуренных глазах. Я уклоняюсь от его кулака, соскользнувшего на мое плечо. Мой кулак расквашивает ему щеку. Уворачиваясь, я попадаю ему ногой в живот со всей силой, на которую способен. Он расплющивается о машину, пытается подняться, получает два прямых в рожу и сползает на землю. Я продолжаю дубасить его на земле, пока он не перестает пытаться встать на ноги, тихо стонет и сворачивается калачиком.

Через какое-то время я чувствую, как кто-то тянет меня за руку и кричит:

– Хватит, Паша!.. Уймись, ты его убьешь!

Только тогда я прихожу в себя. Вижу искаженное ужасом лицо Ларисы и слышу ее крик.

– Ты одурел?! Полюбуйся, что ты наделал! Ты чудовище… Дикарь… Никогда не думала, что ты на такое способен.

Бормочу в ответ:

– Я тоже не думал, что ты на такое способна.

И, не оглянувшись, ухожу.

Направился прямиком к себе домой. Собрал в кучу кое-какие вещи, засунул в спортивную сумку и рванул к Марату, на проспект Мира. Он живет в одном из немного обветшавших, но все еще солидных довоенных домов, которыми славится этот район.

– Паша! Ну и видок у тебя!