Брусиловский прорыв - стр. 28

Таким образом, как это ни парадоксально, но малая густота железнодорожной сети вынудила командующего фронтом в качестве основного объекта приложения сил войск в операции назначить разгром живой силы врага, а не занятие географических рубежей, как то было принято при Ставке первого состава. Конечно, отчасти этому способствовали и перемены в Верховном Командовании, вызвавшие отказ от наиболее одиозных негативных аспектов стратегии прежней Ставки под руководством великого князя Николая Николаевича. Помимо прочего, главкоюз вполне мог рассчитывать на моральный настрой своих армий. Войска Юго-Западного фронта рвались в бой, будучи уверены в успехе, так как наступать им предстояло не на германцев, а на австрийцев. По замечанию офицеров, те части, что хоть раз дрались с немцами, были убеждены в легких победах над войсками Двуединой монархии. Поэтому войска, желавшие бить именно австрийцев, всегда имели веру в успех наступления[25].

Убежденность главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта подкреплялась выбором командиров, большинство из которых он знал лично, и потому мог на них вполне рассчитывать. Действительно, командарм-8 ген. А. М. Каледин в 1914–1915 годах. являлся прямым подчиненным ген. А. А. Брусилова, который тогда командовал 8-й армией. Командармы-11 и -7 в первый год войны воевали в составе 3-й армии, тесно взаимодействовавшей с 8-й армией генерала Брусилова и периодически оперативно подчинявшейся командарму-8. Командарм-9 ген. П. А. Лечицкий, так же как и ген. А. А. Брусилов, всю войну провел на Юго-Западном фронте, где 8-я и 9-я армии сражались бок о бок. В памятке к письму М. В. Алексеева от 3 мая ген. А. А. Брусилов отмечал, что скептицизм в возможности успеха всегда развивается под влиянием неудач. Поэтому единственным лечением является победа, для достижения которой необходим тщательный выбор начальствующего состава с устранением всех негодных начальников[26]. Представляется, что к моменту наступления главкоюз должен был быть довольным своими подчиненными.

Неприятельские позиции, на которых австро-германцы находились с осени 1915 года, были сильно укреплены ими за это время: командование Центральных держав в кампании 1916 года предполагало вести большие сражения на Западе, в то время как на Востоке им предстояло обороняться. К 1916 году стало окончательно ясно, что наступать на обоих фронтах немцы не могут, поэтому им следовало заранее выбирать, где наступать, а где обороняться. Так что оборонительные рубежи на Восточном фронте тщательно готовились противником к предстоящим боям, чтобы сдержать напор русских, пока немцы будут драться во Франции, а австрийцы – сокрушать Италию.

Австро-германские рубежи состояли из трех полос обороны, каждая из которых сама по себе являлась сильно укрепленной позицией: пулеметные точки, скрытые батареи, замаскированные минометные позиции, развитая система ходов сообщения. В тылу укрепленной полосы проводились узкоколейные железные дороги, дабы войска не испытывали перебоев со снабжением на любом атакуемом участке. Каждая позиция, в свою очередь, состояла из двух-трех линий окопов. Проволочные заграждения, к части из которых был подключен электрический ток, фугасы, минирование подступов также были характерными признаками девятимесячного укрепления австро-германской оборонительной полосы на австро-русском участке Восточного фронта. Все это готовилось для встречи русских атак, хотя немцы и рассчитывали, что к крупномасштабному наступлению русские в 1916 году не будут готовы. Нехватка тяжелой артиллерии в России также не была секретом для стран Четверного союза.