Бруклин. Архипелаг номер 6 - стр. 6
– Так что мне подскажете можно сделать?
– Даже более того вам скажу, что лучше всего уволиться. Потом, если через год приедете, то я вас опять возьму. Даю слово. Проведем решением ученого совета и вы станете опять доцентом своей кафедры.
– А не возникнет каких-либо непредвиденных эксцессов?
– Не волнуйтесь. Скажу без протокола – ректор даже понизил голос – в моей практике из всех наших коллег, которые уехали туда за океан никто не возвратился. Просто сгинули, как в воду заокеанскую канули, акулы сожрали. Никаких известий. Так что единственный выход увольнение. Ждем через год. А если не приедете, так и значит судьба такая.
– Тогда не могли бы вы подписать мне характеристику в виде рекомендации.
– Да нет особых проблем. Давайте подпишу.
Сергей протянул несколько листков бумаги с напечатанным текстом на фирменных бланках института.
Ректор прочитал.
– Суховатая нынешняя характеристика – сказал он усмехнувшись – ранее то в конце писали о преданности коммунистической идее. Да что сейчас говорить об этом.
Ректор подписал бумаги.
– Что ж счастливого пути – сказал он и протянул руку для прощания. Сергей пожал и вышел из кабинета.
В канцелярии он зарегистрировал письма и пошел писать заявление об увольнении.
Заведующий кафедрой сидел в своем кабинете в задумчивости. Проблемы высшего образования, связанные с перестройкой затронули и кафедру. Резко сократившееся количество выпускаемых специальностей и инженеров привело к тому, что кафедры начали соперничать между собой. Одни стали отбирать нагрузки с других кафедр, обосновывая такую рациональность. Другие кафедры стали составлять собственные планы выпуска специалистов. Старенькому профессору хотелось покоя и стабильности, как в старое доброе время. Рухнувшая система хоздоговорных работ и связи с промышленными предприятиями привела к тому, что пропала часть приработка и пополнения фонда кафедры для финансирования научно-исследовательского и учебного процесса.
Сергей ранее оповестил зава о том, что хочет съездить в Америку.
– Валентин Кирилович— сказал, заходя Сергей – можно ли к вам. Был на приеме у ректора. Он предложил уволиться. А через год, когда приеду обратно восстановит на прежней должности.
– Прекрасно. Узнаете что-нибудь новенькое нам расскажете. Да еще должны и отвальную устроить.
– В этом нет особых проблем. Я должен по закону отработать две недели.
В понедельник Сергей выехал в Москву.
Поездки в Москву никогда не нравились ему. Москва для питерцев была городом-соперником практически по множеству направлений. Ленинградцы-питерцы-петербуржцы не терпели заносчивых выскочек, которые стремились в Москву. Жители северной столицы за глаза сердце великой родины называли «большой деревней». В ней приспосабливалось и адаптировалось огромное количество граждан страны Советов. Можно было даже сказать в упрощенном виде, что это был небольшой советский плавильный котел. Москвичи считали ленинградцев высокомерными, почти гнилыми интеллигентами, которые мнили себя жителями великой культурной столицей с ее прозападным образом жизни. Как ни странно эта конкуренция, начатая еще в петровские времена, продолжалась даже в советское время. Наиболее яркие примеры так это всемирно известный большевистский переворот и нашумевшее Ленинградское дело. В ходе судебных процессов этого дела была осуждена и расстреляна вся партийная и административная верхушка городского управления Ленинграда. А всего то, в народе ходила молва, что патриоты России хотели иметь собственную российскую коммунистическую партию. Пришлось умыться собственной кровью за такой партийный индивидуализм.