Брошенная семья. Путь к счастью - стр. 8

Самое сложное. Рассказать родителям и объяснить им, что ничего критичного не произошло, что все поправимо. Но нужно будет всем нам для этого немного потерпеть.

– Саныч! Ты опять в отделении? – раздается за спиной, как только я на своем этаже выхожу из лифта. – Не надоело? – Ко мне подходит дежурный хирург. Ему немного за тридцать, он невысокого роста. И очень дотошный человек.

– Как видишь, не надоело, – аккуратно отхожу от темы. – Жить без своего отделения не могу! – перевожу в шутку, иду чуть быстрее.

У меня на счету каждая секунда. Мне бы заполнить документы и немного поспать… Голова толком не соображает.

Операцию провел, малыша спас, теперь можно с чистой совестью упасть где-нибудь в ординаторской на диване и поспать хотя бы часа два. Лишь бы никто не побеспокоил.

Захожу в отделение, прохожу по коридору. Прислушиваюсь. В палатах тишина.

Проскочить бы незамеченным до ординаторской! Если сейчас кто из мам пациентов заметит, то к вечеру до документов не доберусь.

– Михаил Александрович! А я вас ищу. – Ко мне обращается постовая медсестра как раз в тот момент, когда прохожу мимо. – К нам пациента везут, – протягивает папку. – Вот, держите.

Принимаю документы из ее рук. Открываю, читаю. Глаза спотыкаются на фамилии… Смирнова…

Город тот же.

Нет! Таких совпадений не бывает! Этого просто не может быть!

– Девочка Смирнова? – обращаюсь к медсестре. – А где документы на мать? – пролистываю папку до конца, показываю, что отсутствуют несколько листов.

– Ой, там дело такое, – переходит на шепот медсестра. – Там с матерью вроде как все в порядке, но в роддоме утверждают, что она откажется от ребенка и поэтому не дали никаких документов на нее.

– Откажется? – Каждый раз я думаю с содроганием о таких детках. – Но тут ведь пустяк! Атрезия пищевода и ануса, со свищом! Грамотно проделанная операция при рождении – и малышка будет нормально жить!

– Михаил Александрович, – печально вздыхает медсестра. – Я вам передала то, что мне сказали.

– Достань мне номер матери ребенка, – говорю, словно не слыша. – Кстати, – спрашиваю как бы ненароком: – Как ее зовут?

– Скажите, как мне связаться с лечащим врачом моего ребенка? – спрашиваю у педиатра. Я уже оббегала половину больницы, никто никаких сведений мне не дает.

– Вашего ребенка? – удивляется врач. Осматривает меня с головы до ног, хмурится. – У нас здесь нет новорожденных, – показывает за свою спину.

Я называю фамилию, объясняю ситуацию. По мере моего рассказа врач начинает все понимать.

– Мне сказали, что вы отказываетесь от ребенка, – говорит совершенно спокойно, а меня в холод бросает от этих слов. – Передумали? – слегка удивляется.

– Нет! – вспыхиваю. Затем понимаю, что я как бы ответила на последний вопрос, и спешу себя поправить. А то ведь подумают невесть что! – Я не отказывалась от ребенка! Это моя дочь! Дайте мне номер ее лечащего врача! Прошу вас!

– Но мне сказали… – упрямится педиатр.

– Мне плевать, кто, что и где сказал! – Еще немного и я начну кричать. Держать себя в руках становится труднее с каждой секундой. – Отказа от моей дочки нет и не будет! – Я горю.

Кто такое придумал вообще? Чтобы отказаться от собственного ребенка.

Я мать! Анечка – моя дочь! Вылечу, поставлю на ноги, и все будет прекрасно!

– Готовьте все документы, я выпишусь и поеду к ней в больницу! – Я полна решимости. Буду бороться за свое сокровище до конца. – Отказа от ребенка не будет! Так вам понятнее?!