Бронзовая собака - стр. 8
– Ну вот, слился, как всегда.
Выпроводив нервного Николя, кампания расположилась за овальным столом пить кофе из французской кофемашины.
– Свет, а зачем ты его вообще терпишь?
– Ты же знаешь, ему Франсуа представительство это продал, с условием, что он будет их марками торговать, и если хочет, другими тоже. Меня попросил остаться пока, помочь Николя. На самом деле, я сама уходить не хочу. Мне нравиться. А то, что он орёт, меня не задевает. Слышал бы ты как мой бывший орал, причём и по делу и без. Я привыкла. А этот хоть по делу орёт… преимущественно. А ты зачем приехал?
– Мои там брак нашли… вот эти вот рубашки, – Борис выложил пакет на стол. – Рукав перекручен что ли, ты сама посмотри, – ответил Борис.
– Оставь, я разберусь. Ты первый принёс. Сейчас, наверное, все потащат, – вздохнула Светлана.
– Дорогая Светланочка Аркадьевна, отпустите меня пораньше сегодня, всё равно никого не будет. Новый год на носу все подарки ищут, – заморгала фальшивыми ресницами Леночка, – ну, пожалуйста, пожалуйста.
– И когда уйти хочешь? – уточнила Светлана.
– А прям сейчас, можно? Мы там с подружкой в кино решили, и подарки всем посмотреть надо.
– Что за фильм? – уточнил Борис.
– Да там про любовь что-то, я не помню, как называется. Разницы-то нету. Знаете! Рекламу тут одну видела, там про Титаник фильм. Красотища, с Дикаприом, такой он клёвый. Его бы я посмотрела. Но фильм только после Нового года выходит. Ну, я побежала, ладненько? – задорно прочирикала Леночка.
Светлана обречённо махнула головой. Леночка впрыгнула в шубу, послала всем воздушный поцелуй, и выпорхнула из двери.
– Слушай, а зачем тебе эти трещотки нужны? Эта уже смылась. А второй, как её… Оксана, вообще почти никогда нет. Этот прыщ, что ли с ними развлекается? – спросил Роман.
– Вряд ли. Он, по-моему, женщинами не очень… Мне неприятно, когда ты его «прыщ» называешь. На самом деле, он неплохой. Он просто трусливый. Понять не могу, зачем он вообще в Россию припёрся? Он у нас неуместен, как баобаб на Колыме, – вздохнула Светлана. – Нам сотрудники нужны были. Мы расширяемся и всё такое. Выбрал вот этих двух. Почему? Не понимаю я. Ленка по-французски только молчать умеет с недовольной рожей. Но ей скажешь, что сделать нужно, а лучше написать, и она сделает. Пусть и с недовольной рожей, но сделает. А Оксана… это вообще отдельная песня. Язык она хорошо знает. Проблема в том, что ей этим языком выражать нечего. Мыслей в башке вообще нету, точнее нету тех, которые стоило бы выражать словами, тем более на иностранном языке. Зато самомнение.
– Так это же вещи связанные, если сомневаться нечем, оно и не страдает, – заметил Борис.
– Он мне говорит: увольняй их, они не годятся, а ты директор. Сам увольнять не хочет, трусит. А я просто не могу, не м-о-г-у. Ну, вот как? Они же надеются, он сам им наобещал горы золотые. А я сразу говорила, что не надо их брать, а тем более без испытательного срока. Он тогда упёрся как баран: они и всё тут. А теперь… даже не могу представить, как я их уволю. Вот ты как людей увольняешь?
– Регулярно. У меня там, в офисе, бабы такие работают серьёзные. Обоим под пятьдесят. Ты их видела. Так вот, они мне говорят эта не то делает, у этой не получается или в этом роде. Я им говорю, ну как знаете, вам, типа, виднее. Через пару дней эти, которые не то делают, ко мне «по собственному желанию» несут. А так чтобы сам… ну, было. Но там, знаешь, залёты такие бывали. Пару раз даже морды приходилось бить, но это давно уже было. Бизнес был другой. Я, лично, проблемы не вижу. Вызываешь в кабинет и увольняешь.