Броненосцы победы. Топи их всех! - стр. 21
– Александр Васильевич жив? – не поверил своим ушам офицер.
– Живы-с! Но плохи очень. Крови много потеряли. И контузия. Несколько минут как очнулись.
Запыхавшийся мичман, подбежав к каюте командира, отдышался и осторожно приоткрыл дверь. Смотреть на Колчака было страшно: повязка на голове набухала кровавым пятном на месте левого глаза, окровавлены были и бинты на груди.
– Ну, рассказывай, Василий, что там было, – донесся слабый голос командира.
– Драка была, Александр Васильевич, два японских истребителя против нас. Отбились. Один даже миной утопили.
– Истребитель? Миной? На полном ходу? – даже слегка приподнялся ошарашенный Колчак. Но тут же, застонав, рухнул на подушки.
– Сам удивляюсь. Просто повезло, конечно – хотели только их отвернуть заставить. И вот, попали.
– Молодец, Василий. Что бы там ни было – это твоя заслуга. Что дальше делать собираешься?
– Идем в Циндао, завтра сдадим вас там в госпиталь, только дотерпите.
– Ну, помогай тебе Бог, мичман. Ладно, иди, а то вон, наш фершал уже не знает, как тебя отсюда попросить, – слабо улыбнулся раненый командир. – Иди!
Когда спал накал боя, трудности принятия решения о дальнейшем больше не беспокоили, в голове мичмана стали все сильнее проявляться мысли: «Я победил! То есть мы… Но руководил-то я! Неужели это не подвиг? Ну ведь если все удастся… Не могут же не наградить! Как было бы здорово встретиться с Оленькой, а на груди, например, Владимир с мечами… Вряд ли тогда ее отец был бы таким же неприветливым. А если…» – Образ белого эмалевого крестика замаячил в мечтах юноши. И как ни старался Василий гнать от себя эти мысли, стыдить себя за них, они неизменно возвращались.
Борт «Микаса». Вечер 19 сентября
Получив радиограмму с «Сумы», адмирал Того серьезно задумался.
Уже который день, как стало известно о готовящемся прорыве русских. Никаких сомнений не было – раз уж стали разоружать «Севастополь» и устанавливать его пушки на другие корабли, то русские решились. Японские главные силы по очереди, разделенные пополам, отдыхали и грузились углем на Эллиоте или крейсировали недалеко от Дальнего. Крейсера постоянно дежурили под Артуром. Адмирал Камимура был в Цусимском проливе, обеспечивая безопасность перевозок из Японии.
Сообщению о выходе русской эскадры Того даже обрадовался, наконец-то определенность, наконец бой, а не ожидание. Пусть русские корабли и утонут не на рейде крепости, а в море и не достанутся империи, но они в конце концов перестанут быть, как говорят европейцы, «дамокловым мечом». Все главные силы японского флота (кроме находившихся в Цусимском проливе) стали стягиваться к Артуру.
Известие о подрыве на минах трех русских броненосцев, один из которых затонул, и крейсера, более чем ополовинивших силы артурской эскадры, адмирал воспринял невозмутимо и приказал продолжать наблюдение.
Остатки тихоокеанской эскадры скучились у входа на внутренний рейд, но низкая вода не давала возможности войти в гавань. Поврежденные корабли были на плаву, но даже дозорные миноносцы издали отмечали имевшийся крен.
«Первому боевому отряду отходить к Эллиоту, – приказал Того. – Отряду Точиная остаться для наблюдения».
Броненосцы Того уже подходили к «известному месту», когда радио с «Сумы» повергло невозмутимого командующего объединенным флотом в состояние, близкое к шоку.