Бронебойщик - стр. 33
– Прошу прощения, погорячился. Исправлюсь, – сбавил тон Гринберг.
Левин постоял за столом пару секунд и сдулся обратно в кресло.
– Что твоя работа по хвостам бить, Гринберг, я знаю. Но где хвосты с четвертого участка? И не надо мне рассказывать про двух недоумков, которые просто разбили аппарат вдребезги, а потом еще сами ввязались с вами в перестрелку. Ты мне покажи тех профессионалов, которые ювелирно положили машинку на воду и аккуратно вытащили фоноскоп. Вот кто мне нужен!
– Они ускользнули, сэр. Возможно, отсиделись в кустах, пока мы не улетели.
– Ну так надо было задержаться!
– Как задержаться, сэр, если у нас нормированное применение? Прилетели, высадились, копнули – нашли не нашли, пора сматываться, потому что в другом месте начинается настоящая война, как сегодня. У нас, между прочим, пробоина в днище и один раненый.
– А кто раненый?
– Рядовой Флинт.
– Рядовой Флинт? Так ты же сам говорил, будто мимо него пролетают?
– Это не я говорил, сэр, это солдаты трепали. Но, видимо, ошибались.
Они помолчали, потом Левин переложил на столе какие-то бумаги и сказал:
– Вот так бегаешь-бегаешь, а потом бац… В общем так, Гринберг, сделай соответствующие выводы и давай исправляйся. Ты у нас не новичок и знаешь что почем.
– Так точно, сэр, – с готовностью согласился Гринберг и встал со стула.
– И еще один вопрос к тебе…
– Слушаю, сэр.
– Сам-то я не любитель, но… один знакомый интересовался. Ты ведь к Паскеру вроде ездишь?
– Сейчас редко, сэр, работы много. Домой едва добираюсь и сразу спать.
– Понятно. Но там что, по-прежнему играют?
– Так точно, сэр.
– Трикс, покер?
– Сейчас только покер.
– По-большому?
– В понедельник доходило до пятисот. В среду было всего триста пятьдесят – народу собралось мало и в основном какая-то шушера. А вот вчера образовался банчик из двух тысяч трехсот лир…
– Неплохо! И кто его взял?
– Один мой знакомый…
– Ну спасибо, свободен. Зови Леклерка… Будет спрашивать, скажи, что я тебя побил.
20
Когда автоматическая дверь открылась в следующий раз, на пороге показался слегка смущенный капитан Леклерк. Гринберг наговорил ему всяких ужасов и заверил, что Левин его уроет.
– Лучше не ходи, приятель! Прямо сейчас хватай кассу и в бега, – посоветовал коллега, но Леклерк в бега не подался. На этой службе он был далеко не новичком и уже знал что почем.
– Разрешите войти, сэр? – спросил он, испытующе глядя на майора.
– Входи, Леклерк. А то тебя в другой раз и не поймаешь, хотя вопросы к тебе уже возникли не только у меня, но и…
Левин сделал многозначительный жест, показывая пальцем вверх, и Леклерк немного струхнул. Совсем немножечко, но все же.
– Садись, Леклерк. Впереди у нас тяжелый разговор…
«Стращает», – решил капитан, а Левин взял из баночки какую-то капсулу, забросил в рот и, страдальчески скривившись, запил минеральной водой.
«Или не стращает?» – засомневался Леклерк, чувствуя ползущий по спине неприятный холодок.
– Что-то в последнее время, а точнее, всегда, я не вижу результатов твоей работы, капитан.
– Это не совсем так, сэр. Результаты имеются.
– Какие? – уточнил Левин.
– Многообещающие, сэр.
– Приведи пример, Леклерк, и не нужно корчить из себя дурака, все медицинские заключения по тебе имеются в личном деле.
– Сэр, ну что тут говорить? Второй участок зачистили, на шестом дела идут вовсю. Дилера вычислили, выслали к нему специалистов.