Размер шрифта

Бриллианты и булыжники - стр. 31

Разъяснение сотворенного всею нацией греха мы наводим в строках современника, но вместе с тем идейного и литературного противника Блока – Николая Степановича Гумилева, другого крупнейшего поэта той же мрачной эпохи, погибшего от руки палачей в застенках НКВД.

Он видит этот грех в забвении Слова Господня, в утрате духовного мироощущения и предании себя суетным, земным, материальномеркантильным вожделениям, что совершенно ясно высказывает в потрясающем стихотворении «Слово».

В оный дни, когда над миром новым

Бог склонял лицо Свое, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,

Звезды жались в ужасе к луне,

Если, точно розовое пламя,

Слово проплывало в вышине.

Патриарх седой, себе под руку

Покоривший и добро и зло,

Не решаясь обратиться к звуку.

Тростью на песке чертил число.

Так для низких мыслей были числа,

Как домашний подъяремный скот,

Потому что все оттенки смысла

Хитрое число передает.

Но забыли мы, что осияно

Только слово средь земных тревог

И в Евангелии от Иоанна

Сказано, что Слово – это Бог,

Мы ему поставили пределом

Скудные пределы естества,

И, как соты в улье опустелом.

Дурно пахнут мертвые слова.

И Гумилев, и Блок погибли в начале двадцатых годов текущего столетия, в период самой густой мглы охватившего Россию безвременья и хаоса. Многое, очень многое даже из современного им было этим поэтам далеко не ясно. Они оба чувствовали, ощущали бремя греховности, видели и принимали, как кару Божию, насту пившее возмездие, но были не в силах еще точно и ясно формулировать самую греховность, ее основные элементы, скрепить и связать их с искупительным покаянием. Это предстояло сделать пережившему их на десятилетие поэту – Максимилиану Волошину, крещенному морем пролитой революцией русской крови.

Страница 31

Продолжить чтение