Бриг «Ужас» и другие рассказы - стр. 22
Самойлов был бледен. Он провел рукой по высокому лбу, и глаза его загорелись. Он опустился на колени на дно баркаса и нагнулся над Тумановой. Она лежала, бледная и безжизненная, в глубоком обмороке, и на ресницах ее блестели слезы. Тоска и ужас были на ее лице, измученном и исстрадавшемся. Самойлов молча взял ее руку и прижал к губам. Потом он поднялся, обвел всех каким-то вопрошающим и словно недоуменным взглядом. Неожиданно, быстрым прыжком вскочив на скамейку, он бросился в воду и поплыл к яхте. И тотчас же другой человек кинулся ему навстречу. Это был Силин. Он далеко закидывал руки и, рванувшись, бросками поплыл к Самойлову.
Встреча их была коротка, как вспышка молнии, и так же бесследно пропали в морской глубине эти схватившиеся друг с другом враги, как исчезает на темном небе прорезавшая его огненная стрела. Лишь воронки заплясали и закружились на поверхности океана, да всплыло и сразу же исчезло большое багровое пятно…
Недавно случайно попавшие на остров Долгий промышленники нашли занесенные песком и истлевшими водорослями обломки разрушенного корабля. На почерневшей и расколотой доске они прочли надпись: "Бриг "Ужас"…
Антоний Оссендовский
Зеленая смерть
Не говорите мне о Соломоновых островах! Вы лучше меня спросите, спросите меня, капитана Джонатана Смита, что такое Соломоновы острова? Я вам скажу! Вы, мальчишки! Слышали ли вы, например, что такое "Зеленая смерть"? Нет? Ну, так и не раскрывайте рта, когда в вашей компании находится человек, который не только слышал, что такое "Зеленая смерть", но… Но сам ее видел, своими собственными глазами! Вы спрашиваете, кто это? Я вам отвечу:
– Капитан с "Сузи Блиг", Джонатан Смит. То есть я.
Бравый моряк, председательствовавший на маленькой товарищеской пирушке в скромной таверне на окраине Алии, столицы Самоа, поставил на стол опустевшую кружку и крикнул хозяину кабачка, высокому курчавому туземцу Иезекилю:
– Эй, чернокожий принц!
– Что, масса? – откликнулся тот.
– Элю! Да покрепче, и получше сортом!
Когда я рассказываю о "Зеленой смерти", у меня всегда глотка пересыхает, и ее необходимо аккуратно смачивать. А то доктора меня предупреждали, что от излишней сухости горла может черт знает что случиться. Не понял я хорошо, что именно: не то суставной ревматизм, не то воспаление слепой или глухой кишки. А при моем слабом здоровье это для меня похуже смерти! Только не "Зеленой смерти", конечно! Так давай же, черный патриарх, кружку элю!
Общий хохот встретил заявление Смита, казавшегося выкованным из стали, о "слабости" его здоровья.
Смит славился своею исключительною любовью к элю. Он мог безнаказанно поглощать неимоверное количество этого напитка, не подвергаясь ни малейшим неприятным последствиям, но считал необходимым при требовании каждой новой кружки подробно мотивировать, почему именно он хочет выпить эту кружку. То он прозяб, и ему надо согреться, а для этого самое лучшее средство именно эль. То слишком жарко, можно задохнуться, и потому надо выпить кружечку элю, чтобы освежиться. Если идет дождь, то воздух слишком сыр, и это вредно для слабого здоровья капитана Смита. Единственное спасение хлебнуть элю. То ветер носит по улицам клубы пыли, а известно, как вредно действует пыль, оседая в горле, и нет ничего лучше эля для того, чтобы прополоскать горло. Пил свой любимый напиток капитан Смит и от насморка, и от несварения желудка, и от головной боли, и от решительно всех недугов, будто бы его одолевавших или, по крайней мере, ему грозивших со всех сторон.