Брестский мир: ловушка Ленина для кайзеровской Германии - стр. 7
Однако, было бы неверно представлять дело и так, что Россия в 1914 году подверглась неспровоцированному «вероломному» нападению. Слов нет, российские власти сделали все, чтобы предотвратить войну без урона для чести и достоинства государства. Но что означают сии понятия? Их рамки всегда расплывчаты.
Проявления шовинизма перед войной были нередкими и в России. Под высочайшим покровительством выпускались квази-исторические труды, в которых красной нитью проходила идея о «германстве» как «вековом враге славянства»12. Уже 13 июля 1914 г., когда стало известно о неприемлемом для Сербии ультиматуме, предъявленном ей Австро-Венгрией, многотысячная толпа запрудила улицы Петербурга. Всюду превалировал лозунг «Да здравствует война!»13 На следующий день восторженную статью об этой манифестации и грядущей войне писал официоз «Новое Время». Нет, язык не повернется назвать эту столичную русскую публику миролюбивой! А могла ли власть при таких общественных настроениях принимать только разумные и взвешенные решения?!
Когда нападение Австро-Венгрии на Сербию стало фактом, Николай II недолго выбирал между всеобщей и частичной мобилизацией Русской армии. Частичная мобилизация путала разработанные военные планы, поэтому военный министр В. А. Сухомлинов и начальник Главного штаба Н. Н. Янушкевич настаивали на объявлении всеобщей мобилизации. Было бы, однако, неверно приписывать окончательное решение государя только влиянию военных специалистов. Николай II был, похоже, прав, если рассудил, что и частичная мобилизация может быть воспринята Германией как желательный casus belli в отношении России, а откладывание всеобщей мобилизации только ухудшит стратегическое положение России в надвигающейся войне.
За полгода до этого, в феврале 1914 г. бывший министр П. Н. Дурново направил царю памятную записку, в которой откровенно высказал свой взгляд на то, чем грозит России участие в большой европейской войне. В литературе нередко приводят ту часть этой записки, которая прямо-таки потрясает своим почти совершенно точным пророчеством всего того, что случилось с Россией впоследствии:
«Главная тяжесть войны выпадет на нашу долю. Роль тарана, пробивающего толщу немецкой обороны, достанется нам. Война эта чревата для нас огромными трудностями и не может оказаться триумфальным шествием на Берлин. Неизбежны и военные неудачи, … неизбежными окажутся и те или другие недочеты в нашем снабжении. При исключительной нервности нашего общества этим обстоятельствам будет придано преувеличенное значение. Начнется с того, что все неудачи будут приписывать правительству. В законодательных учреждениях начнется кампания против него, как результат которой в стране начнутся революционные выступления. Эти последние сразу же выдвинут социалистические лозунги, … сначала черный передел, а затем и общий раздел всех ценностей и имуществ … Армия, лишившаяся за время войны наиболее надежного кадрового состава, охваченная в большей части стихийно общим крестьянским стремлением к земле, окажется слишком деморализованной, чтобы послужить оплотом законности и порядка … Лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционно-интеллигентные партии будут не в силах сдерживать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению…»