Бремя версий - стр. 28

– Да, по-русски Фёдор, – расплылся в улыбке тот, – а ты следователь, который письмо посылал?

– Ну да, – рассмеялась Дементьева, – давайте пройдём в квартиру.

В дом вёл замызганный темноватый подъезд. Старый, исписанный местными грамотеями лифт, доставил Дементьеву, Фёдора и Серёжу на пятый этаж. Сережу она предупредила, что он будет понятым при обыске в квартире, а потом обзвонила все три остальных квартиры на площадке. В одной никто не отозвался, в двух других открыли ветхая старушка и женщина с ребенком на руках. Дементьева назвала себя и попросила быть понятыми. Старушка согласилась, молодая мать заявила, что квартиру они здесь снимают, сами приезжие, и ни во что ввязываться не хотят. Но дверь оставила приоткрытой и дистанционно удовлетворяла своё любопытство.

Дементьева в сопровождении Фёдора, Серёжи и старушки подошла к двери, перебирая в руке ключи, из которых к замкам подошли два, третий, судя по размеру, был от почтового ящика.

Мебели в двухкомнатной квартире было маловато. Старенькие шкаф, тахта. Несколько книжных полок с классикой. Два просиженных кресла. На стенах ковры, как было принято и считалось модным лет сорок назад. В буфете пара графинов и набор хрустальных бокалов, тоже из прошлого. Только телевизор новёхонький. В крохотном совмещённом санузле поддерживался порядок, но какой-то не домашний, а как в гостинице. Видимо квартирой пользовались редко. Дементьева наугад повыдвигала ящики буфета, заглянула в шкаф, потом на кухню. Ни документов, ни ценностей там не хранилось. Короче, ничего интересного для дела в квартире убитого не нашлось. Поэтому протокол обыска вышел куцый и незамысловатый. Фёдор в нём оказался Фаридод, что, по его словам, по-таджикски означает: «Бог дал ангела». Серёжа и старушка чинно расписались внизу листа, и оставалось только запереть и опечатать дверь. Старушка вернулась в свою квартиру, а остальные пошли к выходу. На первом этаже Дементьева на всякий случай проверила почтовый ящик, но тот оказался набит только рекламными листовками, которые старательные распространители силой впихивали в него. Зина вручила ДЭЗовскому ангелу копию протокола и вернулась в машину.

День заканчивался. Обыск дачи Садакова у Дементьевой был запланирован на послезавтра, поэтому она попросила Серёжу доставить её на вокзал, поблагодарила, и отправилась в родной Калашин. Муж, которому она позвонила с дороги, встречал её на привокзальной площади.

Жека беспробудно пил уже третий день. Такого раньше с ним не бывало. По правде сказать, не потому, что раньше он от алкоголя воздерживался, а теперь вдруг запил, просто денег всегда хватало в обрез только на разовую выпивку. Он принципиально пил в одиночку, пьяные компании презирал за бестолковость речей и постоянный чувственный надрыв, который, того и гляди, обернётся дракой.

А тут повезло. Давно, до дрожи мечтал Жека о богатстве. С детства наслаждался этим выдуманным миром, который принадлежал ему одному и никому больше. Сладким думам о предстоящих покупках он обычно предавался перед сном, когда дом затихал, и мать, живущая в своей половине старого, ещё дедовского дома, переставала охать. Своим мечтам Жека старался придавать какое-то жизненное обоснование, так они казались более реализуемыми. То он мечтал, что найдёт туго набитый деньгами бумажник, то во дворе под старой липой выкопает горшок с золотыми монетами, или на чердаке их дома обнаружатся драгоценные серьги и кольца в жестянке из-под монпансье.