Бремя молчания - стр. 17

– Какие у тебя доказательства? – спрашивает Моттс.

Приходится признаться, что доказательств нет. Во всяком случае, ничего существенного. Никаких следов взлома или борьбы в комнатах обеих девочек. Но мое чутье подсказывает, что дело нечисто. Моттс мне доверяет. Мы с ним давно знаем друг друга.

– Луис, по-твоему, это ПНД? – спрашивает он.

ПНД на нашем сленге обозначает – «предполагаемые насильственные действия». Если делу присваивается гриф ПНД, все сразу начинают суетиться. Приезжают представители полиции штата и уголовный розыск, собираются репортеры и начинается шумиха.

Я тщательно подбираю слова:

– Что-то здесь не так. Мне будет спокойнее, если мы поставим в известность власти штата. И потом, после того, как мы их известим, ответственность ляжет на них, ведь так? Нашему управлению не по силам, да и не по карману вести полномасштабные поиски и расследование самостоятельно.

К моему облегчению, Моттс говорит:

– Я сейчас же позвоню в уголовный розыск. Опергруппу вызывать?

– Пока нет. Если повезет, те ребята вообще не понадобятся, но мало ли что… Я пока еще раз осмотрю два дома, откуда пропали девочки. По-моему, имеет смысл обзвонить резервистов.

Я рад, что теперь Моттсу, а не мне придется будить резервистов и тех сотрудников, которые отдыхают после смены, выдергивать их из домов, отрывать от дел. В Уиллоу-Крик живет около восьми тысяч человек, хотя каждую осень благодаря студентам колледжа население увеличивается примерно на тысячу двести человек. Наше шерифское управление маленькое – у нас всего десять сотрудников, по три на смену. В общем, разыскивать двух пропавших семилетних девочек практически некому. Чтобы оцепить район и допросить соседей, понадобится помощь резервистов.

– Луис… – говорит Моттс, – по-твоему, похоже на дело Макинтайр?

– Что-то общее, безусловно, есть, – нехотя признаюсь я. Мы так и не нашли подонка, который в прошлом году изнасиловал и убил десятилетнюю Дженну Макинтайр. С тех пор погибшая девочка каждую ночь является мне во сне. Я стараюсь оттолкнуть страшные мысли, убеждая себя, что с Петрой и Калли ничего подобного не случится. И все же нельзя исключать самое худшее.

Я не поспеваю за ними, они идут слишком быстро. Я знаю, он меня видел, потому что он обернулся и улыбнулся. Почему они не остановятся и не подождут меня? Я зову их, но они как будто не слышат. Они где-то впереди, где – точно не знаю. Слышу голос… Подхожу ближе.

Становилось все жарче, неумолчно стрекотали цикады. Гриф вдруг затих, и Калли поняла, что он о чем-то задумался. Девочка пыталась подавить растущее в груди чувство тревоги. Чтобы отвлечься, она искала глазами цикад и считала их. Цикады облепили стволы и ветви деревьев. Калли сразу насчитала штук двенадцать. Раньше Бен собирал панцири цикад в старую, еще бабушкину, шкатулку для украшений. Он часами рассматривал серую кору деревьев гикори, осторожно снимал панцири со стволов и складывал в шкатулку с красной бархатной подкладкой. Потом он звал Калли, и они вместе смотрели, как из панциря выползает страшноватое существо с горящими глазками. Брат и сестра внимательно следили за неспешным путешествием. Вот скорлупка-панцирь постепенно трескалась, и изнутри выползало живое существо с влажными, прижатыми к тельцу крылышками. Потом цикаде предстояло терпеливо ждать, пока отвердеет наружный скелет. Бен клал Калли на ладонь сброшенный хитиновый панцирь, и крошечные лапки, булавочные уколы бывшей жизни, царапали ей кожу.