Брехня - стр. 4
– Не просто О-о-о, – закинул руки за голову старлей, – а даже Ол-Ол-Ол! Всё с большой буквы. Я бы сказал – All-All-All. Что в переводе с англо-саксонского означает – всё-всё-всё.
– Еще раз для тупых, пожалуйста, – хмуро попросил Димка. – Ну или для сермяжных и посконных. Что тебя так впечатлило?
– Во-вторых, имя, – взгромоздил на угол стола щегольские остроносые ботинки Пепелац. – Ольга Олеговна Олейникова. Я подсмотрел на пульте. Сообщение из главка. Оказывать всяческое и безотлагательное содействие. Причем в порядке безусловного, держите меня, приоритета и, думаю, повышенной секретности. Васин шипел над пультом, как шмат масла на раскаленной сковороде. Она из Москвы, Димка. Подполковник полиции. В полупрозрачном шелковом платье, блин. Я бы даже наплевал на двусмысленность и сказал бы – подполковница! Как думаешь, за что ей плечи звездами украсили? Ей же вряд ли больше тридцати?
– Я ее видел только со спины, – вздохнул Димка. – Со спиной у нее все в порядке.
– Оборотная сторона ничуть не хуже, – хмыкнул старлей. – Так за что нынче дают звания? Прости за риторический вопрос.
– Как за что? – не понял Димка. – Ты меня удивляешь. За выслугу. Или ты генералок в том же возрасте не видел?
– Ага, – кивнул Пепелац и намотал на палец висевшую на шее золотую цепь. – Теперь уже и не развидеть… Хотел бы я посмотреть на эту выслугу. У меня этой выслуги хоть залейся, но ни одного джипа вроде тех, которыми девчонки едва за восемнадцать рулят, что-то не наблюдается.
– Выслуга бывает разной, – с укором посмотрел на Перепельца Димка. – Зеленых пацанов за рулями внедорожников я тоже видел. И не только зеленых. Вот, спроси у своего приятеля из администрации, откуда у него такая машина?
– Из автосалона, – зевнул Пепелац. – А вот откуда у него деньги… Я другими делами занимаюсь, Дима, и деньги в чужих карманах не считаю. Тем более у близких мне людей. Но, знаешь, заполучить такую цыпочку в близкие люди я бы не отказался. Понятное дело, скорее всего, у нее уже есть какой-нибудь покровитель. Но, возможно, у нее нет доброго друга? Мечты, мечты, где ваша сладость…
– Это все во-вторых? – уточнил Димка.
– Теперь о во-первых, Димкин! – оживился старлей. – Скажу тебе начистоту, она жутко красива! По-настоящему. Не смазлива, и именно красива. И не только с лица. Со всех сторон. И с тыла, и с фронта, и с флангов. Я бы даже сказал неприлично красива… Знаешь, что это значит?
– Нет, – буркнул Димка, старательно вынося на отдельный листок список неотложных дел по материалам, срок по которым истекал.
– Она не должна уйти от нас безнаказанной, – фыркнул старлей, сбросил ноги со стола, выпрямился, громыхнул ящиком и тут же пшикнул в рот каким-то аэрозолем.
– От нас? – удивился Димка. – Прости, приятель. Я несколько занят. К тому же я не член клуба одиноких сердец старлея Перепельца. Да и, признаться, с трудом представляю, как ты будешь ее охмурять? А субординация?
– Субординация? – хмыкнул попытавшийся смахнуть с лица остатки сонливости Пепелац. – Забудь про субординацию. Она против харизмы – пустое место. Меня другое мучит, что она у нас забыла?
Димка с тоской потянулся к дыроколу, чтобы поместить в скоросшиватель только что составленный им список, и еще раз с раздражением покосился на соседа по кабинету. Старлей с самого утра не открыл еще ни одной папки и на мученика совсем не походил. Мало того, он опоздал на работу на пятнадцать минут, умудрился провести в полудреме последующий час, а затем еще полчаса весело рассматривал собственную физиономию в квадрате зеркала и гадал, кто оставил ему на скуле отпечаток намазанных помадой губ – Галочка или Верочка? После этого Пепелац набрал приятеля из городской администрации – юриста Жиклерова – и начал обсуждать с ним планы на ближайшие выходные. Нет, Димкин сосед по кабинету не хитрил, не ухищрялся, не измудрялся. Он так жил. Чем бы Пепелац ни занимался, что бы ни обсуждал, в какие бы передряги ни попадал, не только муки, но и даже легкого раздражения на его лице никогда не появлялось.