Бред сивой кобылы - стр. 19

Вот так мы и поступили на службу к Её Величеству. Жан в качестве квартирмейстера, а я, принимая во внимание моё знание лошадей, был определён в обоз подручным ветеринара с правом оказания последней помощи человеку.

Окрылённые удачами по службе, мы поспешили к развалинам, решив до времени не радовать Великого суммой выкупа за его черепную коробку.

Вся компания была в сборе. Отец Доменик разучивал псалмы с нашими слугами, расторопный Хаем стряпал обед, а Дада что-то царапал на пальмовых листах в личном шалашике специально выстроенном для него махратом. За это время мы привыкли к своему гостю и уже общались с ним без былого трепета.

– Всё листы переводите в творческом порыве? – поинтересовался у него Жан.

– Как видите, – бодро отвечал мыслитель. – Сочиняю тезисы и прочие руководства к действию. А каковы ваши успехи?

Мы чётко доложили, чем очень порадовали мыслителя. Он, потирая руки, изрёк:

– Правильной дорогой идёте, собратья. Мы станем-таки могильщиками капитала и застрельщиками его придержателей, сплясав в семь сорок джигу на их гробах.

Танцевать на погосте мне не хотелось и я напрямую спросил Великого о дальнейших планах.

– Цели ясны, как пролитая слеза ребёнка, – последовало в ответ. – Их, собственно говоря, две. И хоть они на первый взгляд исключают друг друга, но ведут к одному результату.

Тут мне показалось, что от обилия образования Великий Дада стал уже непонятен сам себе, но перечить не стал, чтобы не обострять его недуг.

– Первая, – меж тем начал углубляться в рассуждения мыслитель, прогуливаясь около нас и дирижируя руками, – это путём пропаганды заставить противников возлюбить друг друга, а когда солдаты и сипаи побратаются, то с их помощью свергнуть тиранию султана и командной верхушки английской армии. И тогда мы берём власть и её имущество в свои руки, назначаем выборных исполнителей своей воли на местах, объявляем Гоурдвар-Сикри суверенным государством и ведём торговлю и освободительные войны со всеми кому не лень.

Власть меня мало заинтересовала, но возможность обладания чьим-то имуществом вызвало новый приступ доверия к Учителю. И я тихо порадовался, что вовремя уступил Жану, не сдав в горячку голову Пандита трибуналу.

– Может, завтра и начнём братание, а в последующем и осестрение? – нетерпеливо осведомился француз, явно намекая на султанский гарем.

– Торопите события, дружок, – снисходительно глянул на него наш предводитель. – Разжигание взаимной дружбы – это вам не конституцию написать. Здесь нужна долгая и кропотливая работа по промыванию мозгов. И этот план был бы осуществлён без вашего участия, не вмешайся в ход событий полковник Говелак со своими шотландцами. С его приходом мои наработки ставятся под угрозу срыва в связи с возможностью штурма крепости ещё до полного разоружения враждующих сторон.

– Выходит, стрельбы не избежать, чего не скажешь о наших денежках, – угрюмо заметил марселец.

Великий Дада, метко обозвав Жана штатской сволочью, невозмутимо продолжил:

– В связи с изменившейся обстановкой между сцепившимися народами, на передний рубеж выдвигается вторая цель. Необходимо немедля начать разъяснительную работу среди бунтовщиков о необходимости сдачи крепости без боя и проигрыше в войне правительства султана, чтобы затем обескровленного царька с молчаливой помощью англичан свергнуть с прогнившего трона. Таким образом мы всё-таки становимся достаточно свободными, чтобы откупиться частью имущества от колонизаторов и с их разрешения провозгласить Гоурдвар-Сикри опять же суверенным государством и начать торговлю и освободительный войны с кем придётся.